Приключения на дне моря

Из-за суматохи, какая бывает в последние дни перед командировкой, я мало думал о своих попутчиках. А в такси, когда все расселись и машина заскользила к вокзалу, вдруг встревожился: «Что же я наделал?»

И тут же стал себя успокаивать:

«Ничего особенного не произошло. Со мной едут три мальчика из нашего подъезда, три товарища. Вот они сидят рядом со мной: с упрямым хохолком и в фуражке с капитанским крабом — Непейвода, улыбающийся, с красными щеками и подвижным от любопытства носом — Пли, а серьезный, в очках — это Молекула. Люди они самостоятельные, перешли в седьмой класс, слушаться меня обещали. Задача моя несложная: доставить их в Братск и сдать с рук на руки дяде Непейводы — лоцману Фоме Фомичу Ладочкину. На Ангаре Ладочкин известный человек: никто лучше его не проведет корабль через опасные пороги. Правда, лоцмана я никогда не видел, но его адрес записан в моем корреспондентском блокноте на первой странице. Да, впрочем, я помню его наизусть:

Ребятишки поселятся у Фомы Фомича, станут ловить в Ангаре рыбу, загорать. А я буду знакомиться со строительством Братской ГЭС и выполнять задание редакции. Четыре билета у меня в кармане, пакет для Ладочкина здесь же, корреспондентский блокнот еще не исписан, а авторучка полна чернил. Значит, все в порядке? Да, все в порядке!»

Пока я обо всем этом думал, «Волга» с шашечками миловала торжественные, сверкающие новые дома и выехала на магистраль. Пахнуло свежестью тополей, замелькали встречные автомобили и автобусы. Хорошо катить в голубом автобусе! Окна у него широченные, как витрины, смотришь через них на улицы, считаешь строительные краны и думаешь: какая же все-таки большая Москва! Но мы не завидовали автобусным пассажирам: рано пли поздно автобус сворачивал и снова ехал в центр города. А наш путь — дальше.

Вот и Ярославский вокзал. Говорят репродукторы, гудят, набирая скорость, электропоезда, шумит привокзальная площадь. Я беру свой чемодан. Мамы и папы, тети и бабушки моих попутчиков, приехавшие в других такси, вытаскивают из багажников свертки, рюкзаки, чемоданы. Зачем так много вещей? Ладно, в вагоне разберемся.

Караван нагруженных родственников двинулся к перрону. Я оглядел свою команду. Впереди, сдвинув на затылок фуражку, выступал Непейвода. Руки его были заняты удочками, на груди висел морской бинокль. Молекула шагал в тяжелых лыжных ботинках и с достоинством помахивал геологическим молотком. А Пли просто изумил меня: на его плечах была накинута потертая черно-бурая лиса. Может быть, он думал, что сейчас в Сибири мороз?

Я только хотел задать этот вопрос маме Пли, как неожиданно рядом ударили медные тарелки и заревели трубы оркестра. Люди бросились вперед, и нам тоже пришлось поспешить. А когда мы остановились,

Я вступил в свои права начальника экспедиции: поставил чемодан, попросил всех подождать и бросился к дежурному по вокзалу. На счастье, тот сидел в кабинете и, улыбаясь, слушал радио.

— Мы рады, — говорил кто-то по радио, — увидеть снова Москву. Нам приятны забота и внимание работников железной дороги.

— Мальчик пропал, — выпалил я. — Объявите, пожалуйста, по радио.

— Не могу, — ответил, все еще улыбаясь, дежурный. — Мы транслируем митинг. Встречаем героев Сибири. Через двадцать минут — пожалуйста.

— Тогда задержите поезд!

И в этот момент по радио объявили:

— А теперь, дорогие товарищи сибиряки, примите поздравление от пионеров!

Речь, которую я услышал, была так неожиданна, что я оставил в покое дежурного.

— Благодарим за торжественное прощание, — сказал знакомый голос. — Наша экспедиция отправляется на этот раз не в заморское путешествие. Мы решили делать открытия в своей стране. Через несколько минут поезд повезет нас в глухую тайгу. И когда мы оттуда вернемся, то встречать нас будут тоже с оркестром. А может быть, придет и десять оркестров!.. У нас большие планы. Мой товарищ Молекула должен открыть в Сибири одно крупное месторождение. Я дал честное капитанское слово провести корабль через неприступный Падунский порог. А наш охотник Пли поклялся поймать для зоопарка дикого живого медведя…

Невидимые мне слушатели засмеялись и захлопали. Я выбежал из кабинета.

Ну что поделаешь с этим легкомысленным капитаном! Уже фотографируется, обнявшись с приятелями. «Неужели, — возмутился я про себя, — этот молодой человек, наверное, неопытный фотокорреспондент, поверил в медведей и в замечательные открытия и не догадывается, что ребята едут проводить школьные каникулы!»

— Полный вперед! — скомандовал я землепроходцам, мореплавателям, звероловам, а взрослым объяснил причину моего волнения. — Товарищи, поезд сейчас уйдет!

И вот наш поезд с табличками «Москва — Лена» на каждом вагоне (не какой-нибудь ярославский или свердловский обычный состав!) медленно тронулся с места.

Некоторое время мама Непейводы бежала рядом с вагоном и кричала:

— Он у меня послушный! Вы не беспокойтесь!

Мы помахали из окошка и принялись расставлять вещи. Непейвода не зря сказал в своей речи слово «экспедиция». В рюкзаках и чемоданах я увидел компасы, карты, песочные часы, «Книгу о вкусной и здоровой пище», несколько перочинных ножей. Было даже духовое ружье в чехле.

— Всего сто восемь предметов, — раскрыв записную книжку, объявил с важностью Пли.

— А зачем тебе понадобилась старая чернобурка и зонтик? — поинтересовался я.

— Когда я путешествовал по Антарктиде и жил среди пингвинов, этот зонт и этот мех спасали меня от страшной пурги, — сказал Пли. — Еще неизвестно, что нас ждет в Сибири — непроходимая тайга, дикие звери. Но на шестом континенте был со мной такой случай…

Я не стану передавать этот случай из охотничьей биографии Пли, а расскажу подробней о последнем путешествии моих спутников.

Надо вам сказать, что Непейвода, Молекула и Пли — это не фамилии и не имена моих друзей. Но в нашем доме и на всей улице этих мальчишек зовут только так. И вот почему.

По программе Международного геофизического года ученые на самолетах и вездеходах исследовали таинственный ледовый материк. В это время «Пионерская правда» объявила интересную игру: пригласила ребят совершить путешествие в далекую Антарктиду.