Приключения Никтошки (сборник)
Шрифт:
Наверное, от холода, а может, от того, что ночью совсем не спала, Бабаяга напутала что-то с едой.
– Это что такое?! – закричала Барвинка, вскакивая со стула, когда малышки, умытые и причесанные, сидели на первом этаже в гостиной и ели приготовленную Бабаягой яичницу. – Что это?!
На вилке вызывающе торчал одетый в яичневую юбку кружок копченой колбасы.
– Я… я, – пролепетала иностранка. – В холодильнике…
Но Барвинке, которая заводилась, как говорится, с полоборота, уже нельзя было ничего объяснить. Если бы она была не такая невыспавшаяся, она
Схватив Бабаягу за рыжие волосы, эти самые руки пригнули ее головой к столу и ткнули лицом в тарелку. И Барвинкин рот словно тоже одолжили – наверно, тот же самый кто-то!
– Я тебе покажу, как нас дурачить! – закричал Барвинкин рот.
Высоко, пронзительно – да разве у Барвинки такой голос? Голос-то явно чужой…
– Выдает себя за вегетарианку! – взвизгивал рот. – А сама – издеваться! Барвинка хоть была маленькая, но очень сильная.
– Погоди, – пробовала остановить подругу Кнопочка, но та разошлась не на шутку.
– Да я же уже целых две недели держусь, мясо не ем! – бушевала она. – И тут эта мне за секудну всё разрушила, всё! Я же сразу не заметила, что она с яичницей натворила! Она же нарочно запекла эту колбасу внутрь, замаскировала. И где она ее только выкопала? Отродясь у меня колбасы не было. Из-за неё я съела мясо бедного… бедного поросенка!
– И жеребенка, наверно, тоже, – подлила масла в огонь Кнопочка. – В колбасу конину добавляют, – сказала она, но тут же подумала: «И зачем я это говорю? Нехорошо как-то. Подруга все-таки».
Вцепившись в длинные густые волосы иностранки, Барвинкины руки мотали ее вправо и влево, стараясь стукнуть головой то об шкаф, то об вешалку, и если бы не Кнопочка, набили бы бедняжке на голове кучу шишек.
– Не надо меня бить! – плакала Бабаяга. – Мне же больно!
– А у меня, может быть, душа болит! – мрачно отвечала Барвинка. – Это намного больнее!
– Подожди! – пыталась вклиниться между ними Кнопочка. – Да отпусти ее!
Она каждый раз вставала между Бабаягой и стенкой или Бабаягой и вешалкой, чтобы иностранка не ударялась головой. Наконец Кнопочке удалось оторвать от нее Барвинку.
– Ну, хватит! Хватит вам, – сказала Кнопочка.
– Правда. Хватит с нее.
Барвинка разжала пальцы, выпустив наконец волосы иностранки. Та откинула их со лба, выпрямилась и посмотрела на своих, теперь уже бывших, подруг. В первую секунду она еще ничего не почувствовала. Только больно было из-за того, что за волосы оттаскали. Но через секунду она уже всё почувствовала. И обиделась. Бабаяга вообще-то по
– Можете бить сколько хотите, – сказала Бабаяга, вытерев слезы и успокоившись. – Мясо я всё равно есть буду!
– Ты посмотри на нее! – сказала Барвинка. – Пригрели змею.
– Да, я змея, да! Я спейцально прикидывалась вегетарьякой. А на самом деле потихоньку ела мясо. Только от вас выйду – сразу хвать будерброд с колбасой в рот. Или хвать сойсиську. Или хвать котлету!
Бабаяга как раз вчера выучила это новое слово – хвать, и теперь была рада, что его можно применить. Так здорово оно звучало: Хвать! Хвать! Хвать! Ей даже стало весело.
– У меня спейцально в каждом кармане запасная сойсиська, поняли? А дома у меня полный холодильник мяса. Оно оттуда вываливается. Только откроешь дверцу – оно тебе прямо на голову вываливается! И консевров полный шкаф. Полный шкаф консеврированных свиней!
Бабаяга всхлипнула. А тут с глаз Барвинки словно какая-то пелена спала. Оказывается, и глаза ее забрали – в этом нет никакого сомнения! А теперь вот вернули вместе со ртом и руками.
– Погоди, извини, – прошептала Барвинка, теперь уже снова владея своим ртом.
Но Бабаяга ее не слышала.
– Ну и дуры вы две! – сказала она. – Пошли вы к чёрту! – закричала Бабаяга и топнула на них ногой.
Выбежала в коридор, схватила с вешалки свое драное пальто с пришитой подушкой, вернулась. Хотела им еще что-то сказать, но раздумала. Махнула сначала правой ногой, потом левой – одолженные Барвинкой тапки разлетелись по гостиной. Взяла в руки свои сапоги, один из которых просил манной каши, а другой был непарный. И ушла, изо всех сил хлопнув дверью.
– Пошли отсюда! – крикнула она, бросившись в самую гущу котов и расталкивая их ногами. – Козерулики!
Бабаяга была теперь злая и их не боялась. Коты перестали есть сметану. Они сочувственно смотрели ей вслед. Но на улице она так заплакала!
Потому что стало обидно. Ведь она потеряла единственную подругу – Кнопочку. Барвинка не в счет.
Глава двадцать пятая
ОБИДА
Вот так неожиданно они расстались. А еще вчера вечером занимались общим делом. Строили планы, как организуют за городом свободную куриную ферму, где будут за каждое снесенное яичко платить курицам зарплату – не деньгами, конечно, а вкусными зернышками да разными угощениями.
Бабаяга всё шла и шла куда-то. Она заметила, что идет босиком, только через три квартала, когда забрела в лужу. Вода была ледяная. Но Бабаяга решила не обуваться и продолжала нести сапоги под мышкой.
– Ну и пусть заболею и смертельно простужусь! – шептала она.
Бабаяга уже почти не плакала. Но, когда она вспоминала, как с ней обошлась Барвинка, ей делалось так больно, что слезы просто невозможно было остановить! Они лились ей за воротник и затекали под платье.
– Почему, почему они такие злые?! – шептала Бабаяга. – Я ведь нечайно… случайно…