Приключения новобрачных
Шрифт:
– Я не вчера родился, – заявил Джеймс с нескрываемым сарказмом. – Придумайте что-нибудь более убедительное.
Глаза ее распахнулись еще шире.
– Это правда! – воскликнула она. – Именно поэтому я здесь. – Она нервно кусала нижнюю губу, и Джеймс поймал себя на мысли, что ему тоже захотелось попробовать ее губы на вкус.
– Вы вломились в мою контору, – веско заметил он, – а не ждали меня на скамейке перед ней.
– Я… Я подумала, что смогу найти у вас в конторе нечто такое, что помогло бы вас отыскать.
Джеймс даже не удосужился прокомментировать
– Так что вы хотели у меня найти? Денег? Вам мало того, что вы уже присвоили? Так вот, я вас разочарую: если думаете, что я богат, то вы глупее, чем кажетесь.
Ответом ему было тихое всхлипывание.
Джеймс не верил своим глазам. Та женщина, которую он помнил, за словом в карман не полезла бы. А эта пищит, точно испуганная мышь. Что случилось с той, которую он, было дело, принял за женщину своей мечты – остроумную, дерзкую, умеющую за себя постоять?
– Здесь какая-то ошибка, – наконец пролепетала она, разведя руками. – Я совсем не та, за кого вы меня принимаете.
Вместо ответа он окинул ее пристальным взглядом. На вид женщина была та же самая, но все же – какая-то другая. При этом тот же необычный цвет волос и тот же чуть курносый нос, правда, слегка порозовевший. Да и губы были все те же – необычайно чувственные. И ямочка на щеке по-прежнему манила, словно огонь маяка.
Но в то же время она была другой. Сегодня в ней чувствовалась неуверенность, неловкость. Словно ей было не по себе. Впрочем, а как еще она должна была себя чувствовать, если ее поймали с поличным? При попытке вломиться в его контору.
Тут любой почувствует себя неуютно.
– Я знаю, что вас зовут Джорджетт Торолд, – сообщил ей Джеймс. – И что вы заявляете, будто являетесь вдовой виконта.
Он увидел, как раздраженно она вздохнула, как ее чудесные груди, которые помнились ему даже слишком хорошо, приподнялись, натянув ткань унылого серого платья, служившего им тюрьмой. Она была совсем рядом – руку протяни и коснешься сочных губ, а исходивший от нее имбирно-лимонный аромат наполнял ноздри. И только сейчас Джеймс наконец-то осознал, что она, в отличие от той, за которой он гнался по закоулкам Морега, была не в брюках. Или все-таки то был мужчина?.. Сейчас Джеймс уже не понимал, за кем же он, собственно, гонялся.
Джеймс со вздохом помотал головой и тут же пожалел о своей неосмотрительности, наказанный сильнейшей болью. Впрочем, главное было сделано – он сумел вернуть мысли в нужное русло и снова сосредоточился на том, что кто-то пытался его убить. И она, эта женщина, была наиболее вероятной подозреваемой.
– Заявлять вы можете все, что вам угодно, – с нотками металла в голосе произнес Джеймс. – Но ни одно ваше заявление не вызывает доверия.
Она побледнела, если это вообще возможно для женщины с ее цветом кожи, открыла рот, но тут же закрыла. Джеймс смотрел на ее беззвучно шевелившиеся губы с невольным восхищением.
– У вас есть еще что-то мне сказать? – спросил он насмешливо. – Возможно,
Руки ее сжались в кулаки, потом разжались. А затем вновь зашевелились губы, на этот раз не беззвучно.
– Я… осознаю, – начала она дрожащим голосом наверняка заранее отрепетированную речь, – что мы… то есть я вчера вечером вела себя далеко не лучшим образом. Я сожалею об этом, искренне сожалею, и я уверена, что вы согласитесь со мной в том, что самым лучшим решением будет прошение об аннулировании. Мисс Далримпл сообщила мне, что у вас есть определенный юридический опыт, мистер Маккензи, и потому мне кажется, что было бы не трудно…
– Друзья зовут меня Джеймс. – Он решил перебить ее, чтобы сбить с темы и сохранить за собой превосходство в их словесном поединке, которого она его чуть было не лишила.
Она облизнула губы.
– Хорошо, Джеймс, тогда…
Он приподнял бровь, всем своим видом демонстрируя насмешливое высокомерие.
– Вас я прошу называть меня мистером Маккензи.
Мертвенная бледность ее сменилась нездоровым румянцем. В глазах же промелькнули искры. Не гнева ли?
– Я буду называть вас так, как сочту нужным, – парировала она, надменно вскинув голову.
Джеймса ее ответ задел за живое.
– Не хотите, чтобы вас перебивали, так говорите по существу. До сих пор я слышал от вас лишь невразумительное блеяние.
– Негодяй! – Теперь она уже больше походила на ту темпераментную даму, что вскружила голову всем, кто имел несчастье наблюдать за ней в «Синем гусаке». – Мерзавец! Это имя подходит вам даже больше, не правда ли? – Взгляд ее скользнул вниз и задержался на его брюках на мгновение дольше, чем допускали приличия. – И еще муж! – Она сделала глубокий вдох, затем добавила: – Но если с тем, что вы негодяй и мерзавец, еще можно смириться, то последнее нахожу просто невыносимым!
Джеймс подавил желание ухмыльнуться в ответ. Что ж, когда она наконец перестала бормотать извинения и стала защищаться, выбрав для этого самую верную тактику – нападение, она… была великолепна. Господи, что же удивительного в том, что он вчера поддался искушению? Да ему и сейчас хотелось послать к черту все мысли о мести и ответить ей улыбкой, чтобы потом…
Но он, конечно же, воздержался от поспешных и необдуманных действий. Джеймс не позволил себе забыть, что собой представляет эта женщина.
– Не важно, как вы меня называете, – проворчал он. – Важно то, как называю вас я.
Она вскинула голову.
– И как же вы меня назовете?
Джеймс молчал. Сейчас, в ярком дневном свете, все достойные сожаления поступки этой женщины казались нереальными и почти иллюзорными, но, сделав над собой усилие, Джеймс засунул неугомонное желание утешить ее в пустой карман, туда, где должен был находиться его кошелек с деньгами. Неужели она думала, что могла похлопать своими белесыми ресницами, и он превратится в желе, как вчера? Нет, он не мог этого допустить. Больше такого не случится.