Приключения новобрачных
Шрифт:
– Тронулся. Можно и так сказать.
Джорджетт болезненно поморщилась. Из-за нее Джеймсу теперь грозили неприятности. Как она могла считать Рандольфа достойным доверия? Как могла думать, что он действовал в ее интересах? Ей и раньше было неуютно в его мрачном, тесном доме на отшибе, а сейчас она и вовсе боялась туда возвращаться. Неужели Рандольф снял этот дом, уже имея на нее виды? Неужели он все спланировал и подготовил заранее, сплел паутину словно паук? А она попалась в нее как глупая муха… И если так, выходит, что этот план созрел у него еще тогда, когда она
– Вчера вы упомянули человека, пытавшегося вынудить вас выйти замуж, – проговорил Джеймс – Скажите честно, Джорджетт, кого вы имели в виду? Вашего кузена? Или нам следует расширить список за счет многих других женихов, угрожающих вашей свободе?
– Рандольф никогда не был моим женихом, – довольно резко заявила Джорджетт. – Я думаю, вчера он намеревался сделать меня своей женой, но мне, должно быть, каким-то образом удалось убежать от него.
Джеймс кивнул и проговорил:
– Да, похоже, так и случилось. Вчера вечером вы были чем-то сильно напуганы. У вас есть соображения по поводу того, зачем ему это понадобилось?
Джорджетт в ответ лишь покачала головой. Мотивы Рандольфа оставались для нее загадкой. Возможно, он хотел за ее счет поправить свое финансовое положение. Возможно, у него были иные причины. Но то, что он не пылал к ней страстью, – это точно. Даже делая предложение, он не говорил ни о любви, ни о нежных чувствах – лишь о том, что считал своим долгом ее защитить.
– Он угрожал пойти к моим родственникам, – сказал Джеймс, и было понятно, что эта угроза представляется ему весьма серьезной.
– Мы должны объяснить им, как все произошло. Я уверена, нам не придется…
– Все не так просто, Джорджетт, – перебил Маккензи. Он говорил тихо, но каждое его слово было словно острая пика. – Мой отец скорее поверит ему, чем мне.
Джорджетт тяжело вздохнула. Казалось невероятным, что кто-то может больше доверять словам полубезумного Рандольфа, чем словам этого серьезного, крепко стоящего на ногах мужчины. Она прикоснулась к его руке и почувствовала, как напряглись мышцы. Он казался прочным и надежным как каменная стена. И каким же ничтожным и жалким выглядел по сравнению с ним ее кузен. Будь ее воля, она бы на куски разорвала этого подлого интригана. Но было и еще кое-что в недавнем эпизоде… Было нечто такое, что доставило ей пусть мелкую, но все же радость. Джеймс полез из-за нее в драку, и он стал первым мужчиной в ее жизни, сделавшим это. А ведь она даже не была его любовницей… К тому же они вскоре расстанутся навсегда.
– Рандольф всего лишь бедный студент, который не видит иного способа обеспечить свое будущее, кроме как за счет состояния жены. И выбор его пал на меня, потому что ему так было удобно. Ваши родственники, конечно же, сразу поймут, с кем имеют дело, и выставят его за дверь.
– Сомневаюсь, что мистер Бартон в беседе с моим отцом заикнется хоть словом о своих истинных мотивах. Думаю, он найдет что сказать. И его аргументы будут звучать для моего отца вполне убедительно. Так вы сказали, он студент? И что же он изучает?
– Ботанику, в частности – местные растения. Я должна
– Вот поэтому мой отец, скорее всего, и не выставит его за дверь, – со вздохом заметил Джеймс и отвернулся, глядя куда-то поверх ее головы, в ту сторону, где уже полыхал костер. – Все настоящие ученые слегка помешанные. – Джеймс, помолчав, вновь заговорил: – Видите ли, мой отец тоже в свое время увлекался наукой. Его интересовала история, культура Древнего Рима в ранний период. В юности отец учился в Эдинбурге, а потом, когда он уже обзавелся семьей, мы все участвовали в раскопках, регулярно поставляя экспонаты для Британского музея.
– У вашего отца проблемы с головой? – спросила Джорджетт, не понимая, к чему клонил Джеймс.
Он грустно улыбнулся в ответ.
– Нет, у него с головой полный порядок, но он-то не стал выдающимся ученым. Его скорее можно назвать любителем, интересующимся наукой. Впрочем, занятия археологией приносили ему и удовольствие, и какой-никакой доход. А титул достался моему отцу случайно, по прихоти судьбы. Это произошло, когда мне было примерно восемнадцать. И как только отец стал графом, его виды на меня стремительно поменялись. Надо сказать, я не слишком старался ему угодить, и он не скрывал своего разочарования. – Джеймс сокрушенно покачал головой. – Не раз и не два ему приходилось раскошеливаться, чтобы замять то один, то другой скандал, – в них я попадал специально, чтобы ему досадить. И сейчас он решит, что я взялся за старое и ему вновь придется меня покрывать.
Джорджетт молчала, размышляя над словами Джеймса. Элси рассказала ей о том, как Маккензи пытался спасти от позора девушку, назвавшись отцом ее ребенка.
– Вы имеете в виду историю с дочерью пастора? – осторожно спросила она.
Джеймс не скрывал удивления.
– Откуда вам об этом известно? Впрочем – не важно. У здешних жителей поразительная память.
Джорджетт легонько погладила его по плечу, внезапно поймав себя на том, что переняла у Джеймса привычку прикасаться к собеседнику. И, как ни странно, такие жесты уже не казались ей ни слишком фамильярными, ни вульгарными.
– Элси мне кое-что рассказала. Будто вы заявили, что являетесь отцом ребенка этой девушки.
Он засмеялся, но как-то совсем уж невесело.
– Как бы там ни было, ее отцу я сообщил, что ребенок мой. Она боялась родителя как огня и с удовольствием позволила мне взять вину на себя. Мне тогда исполнился двадцать один год, я только закончил учебу в Кембридже и был влюблен в нее по уши. Я думал, что смогу завоевать ее сердце, доказав, что на меня можно положиться. Скорее всего, ребенок был от Камерона.