Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)
Шрифт:
— Есть что-нибудь новое?
— Много нового!
С отбытием белых папуасы, как коршуны на падаль, набросились на полуразрушенный корабль. Раньше они лишь плавали вокруг, боясь взобраться на палубу, так сильно их пугала величина судна. Теперь они увидели, что какие-то белые люди уже побывали там, и потому смело полезли наверх.
Пьер, Фрике и молодой китаец, укрывшись за скалой, выступавшей из моря, ждали, что будет. Моряк таинственно улыбался. Вокруг корабля стеснился круг папуасских лодок. Вот лодки подошли к самому «Лао-цзы», и дикари с воем полезли наверх.
Вдруг на палубе что-то вспыхнуло, и страшный столб дыма и пламени поднялся выше грот-мачты. Раздался потрясающий грохот, от которого дрогнули скалы, далеко вокруг море вспенилось и закипело, и громадные валы понеслись от корабля во все стороны. Корабль взорвался.
Когда море снова успокоилось, на нем уже не было лодок: все они разлетелись вдребезги при взрыве. Но многим дикарям удалось спастись, и теперь эта черноголовая масса, тяжело пыхтя, направлялась к берегу, в ужасе удаляясь от страшного места.
— Вот вам и иллюминация, о которой я говорил, — усмехнулся Пьер. — Хороша? Вот что сделал бочонок пороха, который я нашел на корме. Туда, вероятно, его затащили кули, полагавшие, что в нем содержится тафия. [10] Во всяком случае, это будет неплохим уроком для папуасов, и впредь они научатся бояться этих плавающих чудовищ даже после крушения.
— А ведь если бы взрыв произошел двумя минутами позже, вероятно, не уцелел бы ни один дикарь.
10
Тафия — сахарная водка.
— И очень жаль, что этого не случилось. Я был бы очень рад, если бы взрывом уничтожило еще две-три дюжины этих дьяволов в человеческом образе. Ты знаешь, что я не трону пальцем и ребенка. Но эти дикари — другое дело. С тех пор как я увидел, как они набросились на две сотни беззащитных жертв, пили их кровь и пожирали их еще живыми, — признаюсь, с тех пор я несколько изменил свое мнение о «добрых дикарях».
— Да, — со вздохом заметил Фрике. — Хоть и нечего жалеть этих дикарей, а все-таки грустно…
— Что ж, не следовало ли, по-твоему, давать им сахар, чтобы приручить? Нет, мой милый, ты очень уж снисходителен. Я думаю даже, что этот урок еще недостаточен для дикарей… Видишь, как они в исступлении протягивают руки к небу и морю, слышишь завывания, которыми они, вероятно, призывают свои дикие божества? А ведь мы еще не выбрались отсюда…
— Пока нет, но завтра выберемся.
— Как? Значит, ты узнал путь? Знаешь, где мы?
— Да.
— Говори же!
— Сейчас, это и есть мой сюрприз. Я думаю, что мы находимся на коралловом острове Вудларк, имеющем в окружности не более сорока пяти-пятидесяти миль [11]
— Поразительно!
— То есть, — продолжал Фрике, словно не заметив, что его перебили, — мы находимся приблизительно на 3° к востоку от крайней точки Новой Гвинеи.
— Иначе говоря, на семьдесят пять лье. [12]
11
1 миля = 1,6093 км. — Прим. ред.
12
1 морское лье = 5557 метров, 1 сухопутное лье = 4445 метров. — Прим. ред.
— Совершенно верно. Итак, мы должны сесть в нашу ореховую скорлупу и постараться достигнуть Новой Гвинеи, тем более что папуасы, насколько мне известно, не решаются на своих лодках пускаться в открытое море.
— Наоборот, жители Меланезии и Полинезии проплывают в открытом океане расстояния в четыреста и даже пятьсот лье на своих лодках. Но положим, что мы благополучно достигаем берегов Новой Гвинеи, что дальше?
— Мы направимся сперва на юг, а потом, не теряя из виду берега, поплывем на запад.
— Словом, это будет каботажное плавание. [13] А дальше что? Долго оно продлится?
— Конечно, ведь мы должны проплыть вдоль берега весь залив Папуа, начиная со сто пятьдесят первого меридиана.
— От Гринвича?
— Всегда от Гринвича. Я сказал: от 151° западной долготы до 142°.
— То есть мы должны пройти девять градусов.
— Другими словами, около двухсот двадцати пяти лье; а потом мы пойдем к Торресову проливу.
13
Каботажное — то же, что прибрежное. — Прим. ред.
— Зачем?
— А затем… Но это пока сюрприз.
— Пока я не вижу препятствий к выполнению этого плана.
— Наоборот, препятствий множество: во-первых, мы все время должны плыть около выступающих в море острых утесов. Не забудь, что в пути мы можем ориентироваться лишь по звездам, а ты знаешь, как важно верно выбрать направление. Наконец, нет ничего невероятного как в том, что мы встретимся с дикарями, так и в том, что у нас не хватит провизии и пресной воды.
— Верно. Осторожность никогда не мешает… Истинная храбрость состоит в том, чтобы без страха смотреть в лицо опасности, в то же время обдумывая средства, как избавиться от нее… Впрочем, я ударился в философию…
— Ничуть. К этому я добавлю: истинное мужество должно состоять в том, чтобы расценивать возможную случайность как настоящую и невозможную — как вероятную.
— Кстати. Как ты узнал, где мы находимся?
— Я нашел обрывок морской карты в каюте американца-капитана.