Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)

Буссенар Луи Анри

Моряк схватил зубами драгоценный пакет и после нескольких минут нечеловеческих усилий раскрыл его и заложил за щеку гигантскую порцию табаку.

— О блаженство! — шептал он, захлебываясь от восторга. — Ведь это бархат! Бедный Франсуа, как жаль, что ты не понимаешь в нем вкуса!

— Да, старина, я не нахожу в этом удовольствия, но я отдал бы день жизни за несколько глотков чистого воздуха. Без этого моя голова расколется на части.

— Не отчаивайся, чем-нибудь все это да кончится.

Прошло еще два дня, и Пьер де Галь стал серьезно беспокоиться о

здоровье друга. Наконец на третий день в их каюту вошел капитан.

— Я полагаю, — начал он без всякого предисловия, — что вам здесь довольно скучно.

— Нет, ничего, — ответил иронически Пьер, — а вам?

— Дело идет о вашем освобождении. Я не буду тратить слов, ибо вы знаете, что время — деньги.

— Что нужно от нас? — спросил Пьер.

— Вот что, — ответил американец, больше обращаясь к Фрике, — вы должны продать мне китайцев. Они мне нужны. Акт перепродажи будет составлен на французском и английском языках. Вы его подпишете…

Пьер де Галь и Фрике застыли, потрясенные этим бесстыдным предложением.

— К сожалению, — продолжал бандит, — состояние моих финансов не позволяет предложить вам высокую цену, но все-таки вы получите пятьсот долларов, то есть две тысячи франков. Конечно, эта цифра гораздо меньше той, которую вы заплатили, но что делать… Я вас высажу на австралийский берег, недалеко от Сиднея, и вы, если захотите, найдете себе выгодное занятие в английских колониях.

— Значит, мы идем не на Суматру, а в Австралию? — вскричал Фрике, видя, что его опасения оправдались.

— Да, — невозмутимо вымолвил капитан.

— А если я не подпишу акта? — спросил Фрике, едва сдерживая крик негодования.

— Тогда, к сожалению, я вынужден буду продержать вас здесь без пищи и воды до тех пор, пока голод и жажда не дадут вам лучший совет.

— Вы самый последний из плугов! — воскликнул в бешенстве Фрике.

— О, как французы болтливы! Поймите, это лишние слова, а время все-таки деньги. Скажите ваш окончательный ответ.

— Если бы не веревки, я задушил бы вас — вот мой ответ, — сказал Фрике и отвернулся.

— Как вы вспыльчивы, молодой человек. Я мог бы преспокойно послать вас путешествовать на дно океана, но это не скрепит акта перепродажи, и потому я подожду. До свидания, через два дня хорошего поста мы опять поговорим.

Американец насмешливо поклонился и вышел.

— И это моряк, капитан! — с негодованием сказал Пьер, молчавший до сих пор. — Позор, позор для всего американского торгового флота!

— Знаешь, старина, дела наши улучшаются!

— Как? — вскричал изумленный Пьер. — Разве тебе приятно умереть с голоду?

— Пьер, милый мой, ты, старый боцман, бравый моряк — и не можешь догадаться, что бандит находится в невыгодном положении? Он не может нас выбросить за борт, ведь для входа в порт ему нужны документы, дубликаты тех, которые остались у португальских властей, с моей подлинной подписью о перепродаже работников. Если у него не будет этого документа, то, как только станет известно, что «Лао-цзы» не прибыл на Суматру, его сейчас же арестуют.

— Понимаю. Значит, этому кашалоту

туго придется.

— Разумеется, иначе мы давно бы пошли на завтрак акулам.

— Тсс! — вдруг произнес Пьер, прислушиваясь. — Мы, кажется, пошли под парами.

Это обстоятельство, казалось бы незначительное, произвело большое впечатление на друзей.

Вот что произошло за время их заключения.

«Лао-цзы», подняв все паруса, взял обычный курс из Макао в Сидней. Этот путь, которым идут все суда, ведет сначала к Лусону, одному из самых больших Филиппинских островов, затем проходит по проливу, который отделяет Лусон от Минданао, входит в океан, пересекает экватор на меридиане Анахоретовых островов и, описав отлогую кривую, кончается у Сиднейской бухты. Таким образом, весь путь похож на гигантскую букву S, где Макао — верхняя точка, Сидней — нижняя, а середина кривой приходится как раз на экватор.

Первую половину пути «Лао-цзы» прошел блестяще. Попутный муссон гнал его со скоростью девять и даже десять узлов. Скоро пароход достиг экватора и вдруг попал в полосу безветрия. Капитан, боясь надолго заштилеть в этих широтах, тотчас велел развести пары. Но для того, чтобы сократить путь, топливо и припасы, он решил не описывать вторую половину кривой, а идти по прямой линии. Его новый маршрут шел через острова Адмиралтейства, пролив Дампир и архипелаг Луизианы.

Этот путь был настолько рискованный, что ни один моряк никогда не избрал бы его. Но американец, как азартный игрок, шел ва-банк и не принимал во внимание водный лабиринт коралловых рифов, которого так страшатся моряки. Он приказал только для успокоения кидать лот [7] с обоих бортов, хорошо понимая, что это не спасет «Лао-цзы», если встретятся рифы.

7

Прибор для измерения глубины моря.

Такое легкомыслие не могло обойтись без последствий. На выходе из пролива Дампир американец направил пароход на мыс главного острова из группы Луизиадских, и вдруг судно получило страшный подводный удар. Крик ужаса вырвался у сотни несчастных китайцев, запертых на нижней палубе, когда широкая струя воды ринулась в пробоину.

Капитан остановил машину и спустил двух водолазов для осмотра подводной части судна. Они убедились, что киль сильно пострадал, но обшивка надежна и кроме этой пробоины других повреждений нет. Пробоину заделали, и капитан скомандовал «вперед».

Увы! «Лао-цзы» остался на месте: машина не работала. Очевидно, в результате толчка ее сложный механизм оказался испорчен.

Тем временем начал дуть ветерок. Капитан решил воспользоваться этим и поставил паруса. «Лао-цзы» потихоньку двинулся вперед.

Ветер постепенно крепчал, поднялись волны. На «Лао-цзы», как будто в насмешку над опасностью, были подняты все паруса.

Так прошла ночь. Наутро послышался зловещий шум прибоя.

— Право на борт! — бешено заорал капитан.