Приключения Петра Макарыча, корреспондента Радиорубки Американской Парфюмерной Фабрики "свобода"
Шрифт:
Почему, спросите Вы, тайком?
– Чародей бросил молниеносный взгляд на друга и отметил на его лице печать безнадежного отчаяния. Прекрасно! Все идет по плану. Еще немного, и...
И Великий Человек предпринял решающий рывок.
– Отвечаю. Путешествие в буфет в обществе Вашего покорного слуги не представляло для нее сколько-нибудь существенного интереса, так как у меня не было наличности. Да и негоже даме, сколь бы кошмарной она не была, расплачиваться за мужчину, пусть даже будущего прекрасного Рыцаря или отъявленного Чародея, а брать приступом буфет в одиночку тоже несподручно.
Что
И вот когда я заприметил в буфете эту ошибку женской породы, то и решил в шутку разыграть любовное признание.
– Но ведь Вы высматривали с балкона в бинокль совсем другую!
– затараторила Бондиана. Она зарделась в тон Примату, а ее нижняя губка сексуально оттопырилась, напоминая выбоину на мостовой гоурода Владивостока.
– Как же Вы могли запамятовать, что рядом находится точно такая же?
– Да я, по правде сказать, мало обращаю внимания на тех, кто трется около меня, - отмахнулся Великий Человек.
– Поэтому, когда я прилип к биноклю и залип на партерную шлынду, то первым делом подумал: а ну как это моя макака незаметно спрыгнула с балкона в партер, чтобы разглядеть как следует сцену. Спектакль-то ведь транслировался исторический.
"Чтобы прочувствовать характеры актеров - исполнителей заказных заглавных партитур легендарных героев, защищающих Родину направо и налево, следует поначалу заглянуть им револьвером в глаза, отбив тем самым всяческую охоту к перенесению сценического опыта на действительность, а потом уже присваивать звания "неродных артистов" и репрессировать. Из партера первый шаг сделать в указанном направлении сделать значительно проще", - наставлял нас в Академии Рыцарства Главный Режиссер Театра имени генерала Ермолова, прапраправнук славного героя Кавказской войны 1817 года, полковник Лицехер Кавказнацович Фестуфейсов.
– А какой трансформировался спектакль?
– Примат-Магистр Соединенного Королевства, лихо подменив глагол, тяжело осел на стул. Его лицо приобрело бордово-багровый оттенок. Было видно, что он хочет сказать нечто очень важное, но созрел только для банального вопроса, на который с быстротою молнии был выдан исчерпывающий ответ.
– "Как закалялась сталь" по Николаю Алексеевичу Островскому.
Бондиана и Примат шумно выдохнули.
– А твоя пиявка никогда не всасывала тебе о том, что у нее есть устрица-близняшка?
– попытался расставить точки непонятно над чем Примат.
– Не успела.
– От Чародея так и веяло цельнометаллической логикой.
– Ведь у нас с ней все началось, по наущению товарища Алексеева-Станиславского, с вешалки. Именно в том театре я временно замещал гардеробщика Мхата Мизансценовича Немировского, арестованного (и впоследствии переведенного Министерством Культа. Ру в театральные критики) за контрабанду нижним женским бельем, развернутую под полой гардероба. И когда мою стойку окучила плодородная Деметра, переродившаяся затем в злобную Геру, то я сразу же предложил ей приобрести пару комплектов из конфискованной партии за треть цены.
Моя изысканная находчивость была вознаграждена, и она, в свою очередь, принудила меня выкупить за две номинальные
– И сразу же всучили одной из трех сестер всю свою наличность?
– этот вопрос представлял для "businesswoman" Эленоры Кормильцевой исключительную важность.
– Во-первых, количество сестер, в отличие от пьесы товарища Чехонте, исчислялось цифрой два. А, во-вторых, - загадочно улыбнулся Чародей, - вся моя наличность осела в билете, приобретенном у замужней гетеры. Она спрятала его к себе в сумочку, поэтому я имею полное основания заявить, что вся моя наличность оказалась у богемной фарцовщицы.
Великий Человек, посчитав историю исчерпанной, вознамерился было нацедить себе знаменитого ирландского пивка, так как генерал-официант уже украсил стол тремя трехлитровыми бочонками "Guinness" с краниками, но Выдающийся Человек успел-таки спросить.
– Так зачем же ты спускался в буфет? Без денег-то?!
– Тебе трудно понять русскую душу, - задумчиво заглянул в пустую кружку российский лидер. Обернувшись в саваны, мы берем приступом саванны. Мы скорбим по трудностям, а потому закалены, как сталь из спектакля.
Все трое одновременно, словно по команде, открыли краники, и в глиняные кружки, расписанные под разухабистый баварский "Oktoberfest", заструился блаженный ирландский "Guinness".
* * *
Расчет Чародея оказался удивительно точен. От вялого и заторможенного английского Примата не осталось и следа.
Сейчас это был боец, рыцарь плейстоцена Каменного Века, заряженный сверхчувствами на новые подвиги во благо своей пещеры и справедливого распределения мягких тканей поверженных мамонтов.
Выдающийся Человек залпом осушил свою кружку и тут же подставил ее под краник. О вожделенной "Свободе печати...", отстаиваемой фирменным поросенком Эпикура, он, похоже, запамятовал.
Емкость заполнилась, и лидер Соединенного Королевства заговорил.
При этом свободной левой рукой он возбужденно жестикулировал перед грудью Бондианы, что, впрочем, ее ничуть не смущало, так как сосцово-выменной бронежилет выдерживал залп от "Stinger".
– Даже не знаю, что будет с моей любимой страной, если позакрываются пабы. Где тогда народу расслабляться?
"Знамо дело" (эстафету русского друга английского Примата Шатуна Лихоманного подхватил бывший Первый Чудотворец России. Этому речевому обороту завзятый театрал и один из главных героев шутовского мюзикла "Выдуры-2008" обучил Главу английского Кабинета во время совместного похода в Бывшой Театр на премьеру сезона - балет "Царевна-лягушка" с вновь избранным Грабинатором Даргнинела Магдаленой Блудовной фон Сливкиобщества в заглавной партии.
– Авт.), люди вынуждены будут "кучковаться" (также плод совместного приобщения к высокому искусству. Далее слэнг, почерпнутый Приматом в ходе продолжительного эстетического общения с экс-Хозяином российского Правительственного Двора, будет мною закавычен.
– Авт.) друг у друга на "хатах", а ведь у нас это не принято. Наши жены-англичанки знаете какие?