Приключения Родрика Рэндома
Шрифт:
— Маловато… — сказал ее возлюбленный. — Наскреб кое-что, вот эта пара пистолетов с серебром, отобрал их заряженными у капитана, который вез деньги, да еще золотые часы, припрятанные у него в штанах. Нашел еще десять португальских монет в башмаках квакера. Ну и ругал он меня со всей своей злобой и благочестием! А лучше всего, моя девочка, вот эта штука — золотая нюхательная табакерка с картинкой на крышке изнутри, я отцепил ее от шлейфа хорошенькой леди…
Тут словно сам чорт дернул коробейника захрапеть так громко, что разбойник, схватив свои пистолеты, вскочил и ааорал:
— Тысяча чертей! Меня предали. Кто это там в соседней комнате?!
Мисс
— Путники, говоришь ты, сука? Это шпионы! И будь я проклят, если сейчас же не отправлю их в ад!
Он бросился к нашей двери, но тут вмешалась его возлюбленная, убеждая его, что там всего-навсего два бедных молодых шотландца, слишком грубых и тупых, чтобы он мог их в чем-нибудь заподозрить, а третий — коробейник-пресвитерианин{15} той же нации, частенько останавливавшийся здесь раньше. Эти слова успокоили разбойника, выразившего радость, что там находится коробейник, так как ему нужно белье. Затем он вернулся к выпивке в благодушном расположении духа, уснащая свою беседу с Бетти нескромными ласками, убеждавшими в том, что его любовь не остается без ответа. Пока разговор касался нас, Стрэп залез под кровать, где и лежал в сильнейшем страхе; великого труда стоило мне убедить его, что опасность для нас миновала и надо разбудить коробейника, чтобы сообщить ему о случившемся. Сей бродячий торговец, едва только почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, встрепенулся и заревел во все горло:
— Воры! Воры! Господи, помилуй нас!
Устрашенный этим воплем, Райфл вскочил, взвел курок одного из своих пистолетов и повернулся к двери с целью убить первого, кто вздумает войти, так как он всерьез вообразил, будто попал в засаду; но тут его дульцинея, неудержимо расхохотавшись, убедила своего героя, что бедняге коробейнику приснились воры и он орет во сне. Тем временем Стрэп вывел из заблуждения нашего случайного знакомца и объяснил, почему он его потревожил; тогда, потихоньку встав, тот заглянул в щелку и пришел в такой ужас от зрелища, что, упав голыми коленями на пол, обратился с мольбой к небесам, пространно умоляя их вырвать его из рук этого головореза, и посулил впредь никогда не надувать покупателя даже на ничтожную сумму, равную стоимости одной булавки, только бы ему удалось сейчас избавиться от опасности.
Не ведаю, обрел ли он какое-нибудь успокоение, облегчив свою совесть, но он снова забрался в постель и лежал очень тихо, пока грабитель со своей любовницей не заснули и дружно не захрапели; тогда, тихонько поднявшись, он отвязал веревку от своего тюка, прикрепил ее к поклаже одним концом, открыл окно, стараясь не шуметь, и очень ловко спустил свое добро во двор. Засим он бесшумно подошел к нашей кровати и, попрощавшись с нами, сказал нам, что, раз мы ничем не рискуем, мы можем спокойно спать, а утром объявить хозяину о полном нашем неведении касательно его бегства; наконец, пожав нам руку и пожелав всех благ, он ловко вылез из окна, не подвергаясь никакой опасности, так как земля находилась на расстоянии не больше ярда от его ног, когда он повис за окном.
Хотя я отказался от мысли бежать вместе с ним, меня все же осаждали опасения, когда я размышлял о том, каково будет разочарование разбойника, твердо решившегося завладеть товарами коробейника. Да и мой спутник был отнюдь не спокоен: напротив, его так одолел страх перед Райфлом, что он горячо молил
Как только рассвело, Бетти вошла в нашу комнату, увидела открытое окно и закричала:
— Вот-те на! Видно, у вас, шотландцев, горячая кровь, раз вы всю ночь спите в такой холод с открытым окном.
Я притворился, будто только что проснулся, и, отдернув полог кровати, крикнул:
— Что случилось?
Она указала мне на окно, а я представился удивленным и сказал:
— Господи помилуй! Когда мы легли спать, окно было закрыто.
— Пусть меня повесят, если коробейник Сауни Уэдл не сделал этого спросонья! Я слышала, как он орал во сне. А ведь я поставила ему горшок под кровать.
С этими словами она подошла к его кровати и, найдя ее пустой, закричала:
— Провалиться мне на этом месте! Плут удрал!
— Удрал? — воскликнул я, прикинувшись изумленным. — Помилуй бог, уж не обокрал ли он нас!
Вскочив, я схватил мои штаны и высыпал себе в руку пригоршню серебра; пересчитав его, я сказал:
— Слава богу, все деньги целы. Стрэп, погляди дорожный мешок.
Тот повиновался, все оказалось в порядке. Мы осведомились с притворным беспокойством, не стянул ли он чего-нибудь в доме.
— Нет, нет, — отвечала она, — только не уплатил по счету.
Об этом благочестивый коробейник, увлекшись молитвами, должно быть, и думать забыл. Бетти, помолчав, удалилась, и мы тотчас услышали, как она будит Райфла, который, едва услыхав о бегстве Уэдла, вскочил с постели и, одеваясь, изрыгал тысячу проклятий и клялся убить коробейника, попадись только тот ему на глаза, потому что, как он сказал, «негодяй уже навел на мой след».
Торопливо одевшись, он вскочил на лошадь и на этот раз избавил нас от своего общества и от тысячи опасений, из сего проистекавших.
Пока мы завтракали, Бетти с присущей ей хитростью старалась выпытать, нет ли у нас каких-нибудь подозрений против того, кто сейчас ускакал.
Но мы были настороже и отвечали на ее лукавые вопросы с простодушием, внушавшим ей доверие, как вдруг услышали топот копыт. Этот шум так встревожил Стрэпа, чье воображение было целиком поглощено Райфлом, что, побелев, как молоко, он вскричал:
— О господи! Разбойник вернулся!
Вздрогнув при этих словах, наша хозяйка спросила:
— Какой разбойник? Вы что, молодой человек, думаете, здесь разбойничий притон?
Хотя я и был застигнут врасплох этой неосторожностью Стрэпа, но у меня хватило присутствия духа сказать ей, что накануне мы встретили всадника, которого Стрэп, по глупости, принял за разбойника, потому что при нем были пистолеты, и с той поры он приходит в ужас от топота копыт.
Бетти заставила себя ухмыльнуться, услышав о простодушии и робости моего приятеля, но я не без страха заметил, что это объяснение отнюдь не удовлетворило ее.
Глава IX