Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана

Милошевич Сергей

Особенно авторитет Шуры Холмова среди пассажиров вырос после одного инцидента. Однажды под вечер, в трамвае 12-го маршрута, в ответ на корректную просьбу Холмова предъявить талончики для досмотра, трое подвыпивших молодых верзил, ухмыляясь, сунули ему под нос свои грязные кукиши, а самый здоровый из них натянул Шуре на уши шляпу и щелкнул его по носу.

Через несколько минут, стоявшие на одной из трамвайных остановок люди с изумлением увидели, как из открывшейся двери подошедшего трамвая, несвязно крича, буквально вылетели, словно дятлы из дупла, двое верзил с расквашенными носами и фонарями под обеими глазами. Третьего здоровяка рассвирепевший Холмов, у которого в тот день с утра было неважное настроение, просто согнул вдвое и засунул под трамвайное сиденье. Да так крепко, что дабы извлечь несчастного вновь на свет божий, в депо пришлось

полностью снимать все сиденье вместе с подставкой. Поэтому не было ничего удивительного, что, заметив Холмова, несколько пассажиров в ужасе стали прыгать через головы входящих в трамвай людей на улицу, словно ныряльщики в бассейн. А один замешкавшийся шкет, видя что двери вот-вот закроются, ухитрился покинуть трамвай через узкую форточку.

Час пик еще не закончился, и вагон был набит битком. Протискиваясь между пассажирами и проверяя талоны, Шура невольно прислушивался к разговорам граждан. Темы этих разговоров, как всегда, были самыми разнообразными. Обсуждались ситуация с продуктами на «Привозе» и итоги недавних облав по одесским кинотеатрам, парикмахерским, пивным и т. д. с целью обнаружения злостных прогульщиков, снижение цен на водку и автомобили «Москвич» и «Запорожец», и прочие животрепещущие события Особое место занимали слухи, без которых Одесса сразу перестала бы быть Одессой. Так, одна почтенная гражданка полушепотом (так, что было слышно на весь вагон) рассказывала своей соседке, что ей доподлинно известно, что согласно строго секретному распоряжению одесских городских властей в одесскую питьевую воду с недавних пор стали добавлять бром и другие вещества, ослабляющие мужскую потенцию. Делается это, якобы, с целью снижения рождаемости и как следствие уменьшения численности городского населения. Что, в свою очередь, в будущем должно облегчить властям решение жилищных, транспортных, продовольственных и прочих городских проблем. Другая бабулька втолковывала окружающим, что она точно слыхала от знакомого врача, что скоро все жители Одессы должны будут в обязательном порядке, два раза в год, проходить проверку на наличие в организме глистов. Те, у кого таковые обнаружатся, в принудительном порядке будут направляться на лечение. Эта акция, дескать, запланирована в рамках выполнения Продовольственной программы, так как точно доказано, что человек, у которого есть глисты, потребляет продуктов в 1, 7 раза больше, чем гражданин без оных…

Прислушиваясь к этим разговорам и посмеиваясь, Холмов постепенно добрался до задней площадки. И тут его внимание привлек невзрачный гражданин в грязно-зеленой нейлоновой куртке и засаленной кепке серого цвета. Плотно прижавшись к какой-то пассажирке, он нежно водил растопыренной пятерней по ее, болтавшейся на боку, сумочке. При этом лицо гражданина в кепке было напряжено, словно он был пилотом, который вел на посадку тяжелый бомбардировщик с отказавшим двигателем. Шура, конечно, моментально узнал в нем щипача (карманного вора) по кличке Сыч, которого он лет пять назад, будучи еще сотрудником милиции, собственноручно схватил с поличным во время оперативного рейда по отлову карманников, промышляющих в общественном транспорте. Видимо, Сыч уже отсидел свое, и выйдя на волю, вновь занялся старым ремеслом.

Между тем, Сыч аккуратнейшим образом извлек из разрезанной сумочки кошелек и стал озираться по сторонам, соображая, в какую сторону ему лучше ретироваться, чтобы поскорее убраться от пока еще ничего не подозревающей обворованной пассажирки. И тут он столкнулся взглядом с Холмовым, в упор, исподлобья наблюдавшим за его действиями. Сыч тоже узнал Шуру, и в его глазах отразился неописуемый ужас. Так они стояли некоторое время и глядели друг на друга, как два мартовских кота.

— Ваш талон, пожалуйста, — наконец прервал затянувшееся молчание Холмов, обращаясь к Сычу.

— Ч-че-го?.. — вяло переспросил Сыч, находившийся в полуобморочном состоянии, Он, похоже, мысленно уже прощался на ближайшие три-пять лет с прекрасным городом Одессой.

— Талон говорю давай! — повторил Шура, сверкнув своей бляхой контролера. Но Сыч продолжал стоять без движения, словно загипнотизированный, глядя на Холмова вытаращенными глазами. При этом он стал действительно здорово похожим на сыча.

— Ну что ты уставился на меня, как кореец на собаку! — начал терять терпение Шура. — Показывай талон или вали на кислород, к чертовой матери, сколько можно талдычить…

— Проездной у меня, — пробормотал ничего не понимающий Сыч (о

том, что Холмов уже давно не работает в органах, он, естественно, не имел понятия) и стал судорожно шарить по карманам. При этом тускло сверкнула и неслышно исчезла где-то на полу половинка безопасной бритвы, которую карманник сжимал между указательным и средним пальцами. Убедившись, что проездной у Сыча действительно имеется, Шура повернулся и стал молча продираться к выходу, оставив вора в состоянии тягостного недоумения.

Прокатавшись таким образом еще несколько часов, Шура Холмов наконец сошел с трамвая в районе Сахалинчика, и сверившись по бумажке с адресом, направился к дому, в котором жила его сегодняшняя посетительница, Наталья Сергеевна Шепченко.

— Здравствуйте еще раз, — поздоровался он с хозяйкой, настороженно выглянувшей из-за приоткрытой, на цепочке, двери. — Пришел осмотреть, так сказать, место происшествия…

— Заходите, заходите пожалуйста, — засуетилась Наталья Сергеевна, узнав Шуру. Холмов вошел и профессиональным взглядом оглядел обстановку квартиры. Хороший югославский гостиный гарнитур, ковер, хрусталь, красноречиво говорили о том, что, во всяком случае, при жизни хозяина эта семья особой нужды не испытывала. «Может быть здесь имеет место не квартирный, а денежный, материальный интерес?» — мелькнула у Шуры мысль. Однако, осторожно расспросив хозяйку о ее ближайших родственниках, Холмов отбросил данную версию. Выяснилось, что основным взрослым родственником и наследником у нее является брат мужа, весьма обеспе — ченный человек, работающий в Киеве в одном из министерств. (Собственно, с его помощью и были приобретено большинство из этих вещей).

В комнате Холмов, впрочем. долго задерживаться не стал, и сразу вышел на балкон. Первое, на что он обратил внимание, очутившись на балконе — это было высокое и крепкое дерево-каштан, которое росло рядом с домом. Его длинные, раскидистые ветви находились не более чем в полуметре от балкона. До них можно было легко дотянуться рукой.

— «А залезть на балкон с улицы при помощи этого каштана можно просто элементарно», — отметил про себя Шура. Затем он подергал слегка шатающиеся балконные перила, посмотрел вниз, на большой земляной холм, присыпанный снегом, лежавший под балконом и вновь обратил свое внимание на каштан. От его внимательного взора не укрылся тот весьма примечательный, но внешне достаточно малозаметный факт, что некоторые тонкие веточки на ближних к балкону сучьях дерева были надломаны.

— Мне кое-что необходимо выяснить на улице, я скоро приду, — отрывисто бросил Шура, направляясь к выходу. Выйдя на улицу, Холмов подошел к каштану, глянул на него снизу вверх, вздохнул, и потерев ладонь о ладонь, начал карабкаться по обледенелому стволу. Добравшись ползком на животе но толстому суку до обломанных веточек, Шура достал из кармана мощное увеличительное стекло и принялся с его помощью внимательно изучать место излома. Сомнений быть не могло — веточки были сломаны совсем недавно, максимум два дня тому назад, о чем красноречиво свидетельствовали свежие, не начавшие ни сохнуть ни темнеть торцы обломаных веток.

— Значит, по каштану в ту новогоднюю ночь кто-то безусловно карабкался, — сделал очевидный вывод Шура. Съехав по стволу на землю, он неторопливо побрел обратно. По дороге он позвонил в квартиру этажом ниже, представился новым участковым и поинтересовался у жильца — хромого старика-инвалида — не видел, не слышал ли он чего-либо странного или подозрительного в новогоднюю ночь? Старик оказался словоохотливым и без лишних расспросов сообщил, что почти сразу после боя курантов он действительно слышал за окном какой-то непонятный шум, словно с крыши упал большой пласт снега. Но особого значения он этому событию не придал, так как, во-первых, в этот момент налили по второй, а во-вторых, в ту ночь действительно шел сильный снег. Затем, без всякой связи с предыдущими словами, жилец-инвалид стал рассказывать Холмову о своем сволоче-зяте, по которому уже давно плачет ЛТП и стал просить Шуру посодействовать в устройстве зятя в это почтенное заведение. С огромным трудов отвязавшись от болтливого старика, Холмов направился в квартиру Натальи Сергеевны. «Да, теперь уже нет никаких сомнений в том, что в ночь с 31 декабря на 1 января на балконе моей клиентки находился НЕКТО», — размышлял Холмов, прыгая через ступеньки. — «Что ж, в таком разе можно действительно попытаться его найти и заработать остальные семьсот рублей. Думаю, моя версия относительно квартиры наиболее близка к истине»…