Приключения соломенной вдовы
Шрифт:
— Чтобы стать пианисткой, музыкой следовало заниматься с трех лет, иметь инструмент. У родителей не было возможностей.
— Извини, если обидела. Мне больно смотреть, как ты живешь.
Надя обняла меня, прижалась.
— Безмерно благодарна тебе. Ты изменила мою жизнь, я зауважала себя, даже нос стала задирать. Ты открыла новый мир, в который без тебя никогда не попала бы. Но всё это не моё, для светской жизни я не гожусь. Поздно мне.
Я продолжала убеждать не запираться в четырех стенах и жить лишь для дочери.
— Прибавилось
Мои советы, в который раз вылились в наставления сестре, как ей жить. Врожденное чувство такта не позволили возмутиться моими нравоучениями, обидеться. Отреагировала, как обычно в случаях, когда я пыталась учить. Молча обняла, показывая, что не обижается, а советов моих не примет.
21
Мы пробыли еще двое суток в Жуан-ле-Пэн, находились, натанцевались, и подняли якорь, взяли курс на Неаполь. Ольга тоже загорелась идеей посетить Капри, где не была несколько лет.
До Неаполя шли весь остаток дня и еще часть ночи. Проснулась я от солнечного луча, попавшего в глаза, и необычной тишины. Успевшую смириться с монотонным шумом работающих двигателей, их остановка разбудила меня. Солнечные зайчики играли на стене, каюта мерно покачивалась. Мы стояли. Накинула халат и выглянула на палубу. Яхта оказалась пришвартованной к незнакомой пристани небольшого городка. Не успела я осмотреться, подошла Надя. Оказалось, она тоже проснулась и уже успела узнать от команды, что стоим под Неаполем. Отсюда можно нанять катер до Капри.
Бросить якорь на рейде города не позволили, следовало заранее предупредить руководство порта, а Ларионов не побеспокоился.
— Николай Петрович еще почивают, сказал первый штурман, а потому каков распорядок дня, никто не знает, — поделилась новостями Надя. Я посмотрела на часы: начало седьмого.
— Ты почему проснулась так рано?
— А ты? — спросила она и мы обе рассмеялись.
— Пойду, попробую уснуть. Ларионовы вряд ли встанут раньше восьми, Ольга не любит, когда не дают выспаться.
Надя ответила, что больше не уснет, позвала в бассейн, пока никого, я же решила еще поспать. Вернулась в каюту и увидела сына, прильнувшего к открытому иллюминатору.
— И ты проснулся так рано, ложись, поспи еще, — попыталась уговорить его. — И Юля с Верой спят, и Эдик — все еще спят.
Он принялся клянчить разрешить выйти на палубу. Одному без взрослых я не разрешала.
***
С погодой повезло и, позавтракав, уже в начале одиннадцати Юля с катера первой увидела знаменитые скалы — визитную карточку Капри.
— Это "Фаральони", так называют скалы, поднимающиеся из моря, если не забыла, — пояснила Ольга. — Высота самой высотой в десятиэтажный дом,
— А в справочнике, который мне дал Николай Петрович, это не скалы, а рифы и самый высокий 111
— Сколько раз тебе говорить: не прилично спорить с взрослыми, тем более хвастать своей осведомленностью, — одернула её сестра, оторвавшись от созерцания дна моря.
— А рифы, по-твоему, не скалы? — обняв Юлю, спросила Ольга.
Мы высадились в бухте Марина — Гранде и нас сразу же окружили местные гиды, на разных языках предлагавшие свои услуги. По-русски никто не говорил, и Ольга провела экзамен на лучшее знание английского. В результате остановилась на длинноногой рыжей девице — Марице. Говорила она совсем не в итальянской манере, медленно, редко используя придаточные предложениями, я все отлично понимала. Услышав, что большинство из нас бывали на Капри, предложила два варианта экскурсии, и в каждом посещение Лазурного грота откладывала на завершение знакомства с островом, когда совсем устанем. От грота недалеко до катера, который доставил нас.
— Первый вариант — пройдем недалеко на площадь Виттории, оттуда на фуникулере в город Капри. Второй — пешком по живописной дороге в гору, она тоже приведет в город. Разгорелся спор. Я с Ольгой и Ириной настаивали на пешей прогулке, Николай Петрович с Вадимом, не верили в наши физические возможности. Предлагали возвращаться пешком под гору, а сейчас отправиться на фуникулер. В прошлые разы, мы с Кириллом тоже возвращались пешком.
В итоге поднялись на фуникулере. Остановились на смотровой площадке Пьяццетта, как объяснила гид. Отсюда открывалась живописная панорама острова, бухты Марина — Гранде, где мы пристали к берегу. Неожиданно вспомнила Валерия. Я снимала его с этой же точки, а он меня. Фотографии где-то в альбомах. На диск не перенесла, потому давно не видела, а сейчас вспомнила.
Надя взяла у меня фотоаппарат и щелкала, щелкала направо и налево. Я старалась убедить ее, что все эти красоты, снятые профессионально, продаются рядом в киоске, а лучше поснимать друг друга на их фоне.
— Готовые открытки не то! Мне дороже собственные снимки.
— Давай я лучше сниму вас с Юлей, а потом Ира снимет нас троих и всю группу. Никитины тоже непрерывно снимали все подряд. Оба впервые оказались на знаменитом острове. Фотоаппараты у всех и мы передавали их друг другу, чтобы оставить память на своем. Одна Ольга снимала мало и в основном просила снять её на фоне разных видов.
Познакомившись с продукцией киосков и, накупив по стопке открыток, мы сели за столики съесть по пончику с минералкой. Пончики оказались такими вкусными, что одним ограничиться никому не удалось. После кафе Марица повела нас на феницийскую лестницу, которая привела во второй городок острова — Анакапри. Здесь пришлось недолго постоять в очереди на подъемник, который доставил на верхнюю точку острова — гору Соларо. Отсюда открывался вид на Южные Апеннины, Неаполь и Сорренто.
— Я вижу Везувий! — не сдержав восторга, закричала Юля. — Помню по картинкам!