Приключения Тома Сойера (адаптированный пересказ)
Шрифт:
– Верно, бобом тоже можно. Я так делал.
– Серьезно? Как же ты сводил бобом?
– Берешь боб, разрезаешь пополам, потом прокалываешь бородавку, чтоб показалась кровь, капаешь кровью на половину боба, роешь ямку и зарываешь боб на перекрестке в новолуние, ровно в полночь.
– А другую половинку?
– Ее надо сжечь. Тогда та половинка, на которой кровь, будет все время притягивать другую, а кровь тянет к себе бородавку. Оглянуться не успеешь, как бородавка сойдет.
– А как их сводят дохлой кошкой?
– Да
– Слушай, Гек, ты когда думаешь пробовать кошку?
– Сегодня ночью. По-моему, черти должны нынче прийти за старым Вильямсом.
– Точно, за Вильямсом. Хотя… Гек, ведь его похоронили в субботу. Разве черти не забрали его той же ночью?
– Чепуху ты несешь, Том! Колдовство не может подействовать до полуночи. А там уж и воскресенье наступило. Не думаю, чтобы чертям можно было шляться где попало по воскресеньям.
– Правильно. Возьмешь меня на кладбище, Гек?
– Возьму, если не струсишь.
– Еще чего! Приходи ночью под окно. Сигнал прежний?
– Да, я тебе снизу мяукну.
– Послушай, а это что у тебя? – поинтересовался Том, глядя на маленькую коробочку, которую Гек как бы невзначай извлек из кармана широченных, с чужого плеча, штанов, волочившихся немного по земле.
– Так, ничего особенного. Клещ.
– Где взял?
– В лесу нашел.
– Что просишь за него?
– Не знаю. Не хочется продавать.
– Не хочешь, не надо. Да и клещ какой-то уже очень маленький.
– Конечно, Том, чужого клеща обругать ничего не стоит. А я своим клещом доволен. По мне, и этот хорош.
– Клещей везде сколько хочешь, Гек. Я сам хоть тысячу наберу, если мне надо будет.
– Так чего же не наберешь? Отлично знаешь, что не найдешь ни одного. Это самый ранний клещ. Первый в этом году.
– Слушай, Гек, я тебе отдам за него свой зуб.
– Ну-ка, покажи.
Том вытащил и осторожно развернул бумажку с зубом. Гекльберри с завистью стал его разглядывать. Искушение было слишком велико.
– А он настоящий? – притворно-равнодушно спросил Гек.
Том приподнял губу и предъявил пустое место в верхнем ряду.
– Ну ладно, – согласился Гекльберри, – по рукам!
Том посадил клеща в коробочку из-под пистонов, где раньше сидел жук, и мальчики расстались, причем каждый считал, что провернул крайне выгодную сделку.
Дойдя до бревенчатого школьного домика, стоявшего на окраине, Том заторопился. Он знал, что опоздал. В классе стоял мерный гул – ученики добросовестно твердили уроки.
– Томас Сойер!
Том знал, что когда его имя произносят полностью, это предвещает неприятности.
– Здесь, сэр.
– Подойдите ближе, – подозвал учитель. – По трудитесь объяснить, по какой причине вы опять опоздали.
Том хотел было соврать, чтобы избавиться от наказания, но в этот миг в глаза ему бросились две длинные золотистые косы. Он мгновенно узнал ту, которой они принадлежали, ту, которая так небрежно закинула их за спину, – свою любовь. Единственное свободное место в классе было рядом с этой девочкой – новенькой. План созрел в мозгу Тома во мгновение ока.
– Я болтал на улице с Гекльберри Финном! – смело объявил Том.
В классе повисла гробовая тишина. Мистера Доббинса чуть не хватил удар. Он окончательно проснулся и, окаменев от изумления, уставился на Тома.
– Томас Сойер, это самое поразительное признание, какое я слышал, находясь на своем посту! – повысил голос учитель. – Неслыханно! За такой проступок вы заслуживаете серьезного наказания. Снимайте куртку.
В школе существовало два вида наказаний: побои линейкой по рукам и настоящая порка розгами. Как и предполагал Том, линейкой на этот раз дело не обошлось. Рука мистера Доббиннса трудилась до полного изнеможения, и запас розог на сегодня стал значительно меньше.
– А теперь, сэр, отправляйтесь и сядьте с девочками! – последовал приказ.
Учитель полагал, что смертельно оскорбил гордость Тома, но он заблуждался. Том добивался именно такого поворота событий. Он смущенно проследовал к парте, за которой сидела новенькая и, боясь слишком явно порадоваться своей удаче, с насупленным видом присел на краешек скамьи. Сначала другие ученики перешептывались и показывали на него пальцами – наказание, и вправду, считалось в высшей степени позорным. Однако спустя несколько минут все вернулись к своим делам, и в сонном воздухе снова послышалось унылое гудение.
Том украдкой взглянул на соседку. Она это заметила, презрительно поджала губки и повернулась к Тому спиной. Когда же новенькая осторожно обернулась, она обнаружила, что перед ней лежит персик. Она отодвинула его в сторону. Том мягким настойчивым движением положил подарок на прежнее место. Девочка снова его отвергла, но уже не так решительно. Том нацарапал на грифельной доске: «Пожалуйста, возьмите у меня есть еще». Девочка посмотрела на доску, но ничего не ответила. Тогда Том принялся что-то рисовать на доске, прикрывая свое произведение левой рукой. Скоро женское любопытство победило женскую гордость, и новенькая попробовала исподтишка взглянуть на рисунок.