Приключения в приличном обществе

Грим

Машу минуту назад увел у меня мэр: он готовился произнести речь, соответствующую случаю, и Маша, сидя за его столом, торопливо сортировала какие-то бумаги. Чиж брала интервью у персидской княжны, так что я на какое-то время остался один и, вертя сигару, которые не курил, глядел в оркестр - послушный своему капельмейстеру, он сделал вздох и заиграл в миноре. Дирижер, видимо, был нестрогих правил, потому что, задав музыкантам тему и темп, отошел. Строганов, с которым здесь мало общались и который, несмотря на количество выпитого, очень скучал, встал, с явным намерением вновь составить компанию мне. Для этого надо

было преодолеть расстояние в десять шагов, если следовать по прямой, и за те пять-семь минут, что он провел в движении, я успел взвинтить себя до такой степени, что непременно бы лопнул, если бы не стравил часть своих чувств.

– Вон, - сквозь зубы процедил я, едва он встал около.

– Где?
– завертел головой капитан, предположив, очевидно, что упустил интересное, и я по дружбе, на это хочу ему указать. Но не обнаружив ничего смешного или предосудительного, с обидой взглянул на меня.

– Вон!
– более конкретно прорычал я.

– Куда?
– перенося тяжесть тела на спинку стула и едва не валясь, спросил капитан, и обиды в его глазах стало больше.

– Проблемы?

Я обернулся. За моим левым плечом стоял Галицкий, постукивая по колену дирижерской палочкой. Капитан, собравшийся было присесть, мгновенно выпрямил стан.

– Этот Строганов чрезвычайно назойлив, - сказал я. Мне вдруг стало стыдно за проявленную по отношению к нему грубость.

– Вон!
– бросил через плечо Галицкий, заимствовавший мою реплику, и капитан на удивление проворно исчез.
– И никакой он не Строганов. Разрешите присесть?

– Сделайте одолжение, - сказал я.
– Кто ж он, по-вашему?

– Самозванец, - сказал дирижер.
– Как по-моему, так и по паспорту, он - Запашной.

– Однако запаха от него нет, - сказал я, вспомнив своего садовника.

– От него другого свойства вонь, - сказал дирижер.

– Но ведь это Дворянское Собрание, я полагаю. Как он вошел?

– Пришел заказать музыку. Заказчиков мы иногда пускаем по предварительной договоренности. Кстати, и вам - если нужно заказать музыку, наш оркестр к вашим услугам.

– Я не меломан, - сказал я.

– Не зарекайтесь.

– И не танцую.

– Да вам и не придется. И расценки у нас приемлемые. Вальсы - от тысячи баксов с выездом на места. Венгерские танцы - по семьсот, но это без выездов. Правда, полная симфония из семи нот подороже будет. Тысяч от двадцати. А вот оперу ставили в прошлом году в... Впрочем, неважно. Так они нам, сверх оговоренного, лучший отель отдали.

Он обернулся к музыкантам, взмахнул рукой, и оркестр по мановению маэстро взревел во всю медь своих труб и мощь своих легких. Но лишь на минуту, как бы демонстрируя свои возможности, вновь перейдя в largo. Музицировали довольно слаженно, и только скрипка, вместо того, чтобы следовать партитуре, играла посторонний мотив. Галицкий издали погрозил пальцем, и зарвавшаяся первая скрипка послушно вернулась в русло.

– Так что не манкируйте нашим оркестром. С музыкой у нас без проблем. Вы заказываете - мы закатываем. Не курите?
– Он перехватил мою сигару. Кивнул официанту. Получив огонь, задымил.
– Есть у меня один тромбонист. Принципиальный пацан. Мусоргского бесплатно работает. Скучает без дела. У него годовая подписка о невыезде, а здесь работы ему нет. Может сыграть для вас что-нибудь

из 'Хованщины'.
– При этом выразительный взгляд Галицкого на секунду остановился на Запашном.

Убийство есть сорт наивности. Инфантильный способ избавиться от проблем. Я свои задачи иначе решаю.

– Сами-то какими инструментами владеете?
– спросил я, чтобы поддержать разговор.

– Да я только партитуры пишу, - сказал он.
– Вот полюбуйтесь.
– Он стянул с правой руки перчатку.
– У кого-то, может, и руки в крови, а у меня только пальцы в чернилах.

Пальцы его действительно были испачканы.

Между тем, увертюра, которой со всей страстью предавался оркестр, перестала звучать, мэр уже что-то говорил, заглядывая в Машины бумажки, и, насколько я мог судить, деля внимание между ним и Галицким, речь его сводилась к уже известным мне тезисам: выборы, поборы, оппозиция, бюджет. Мелькали имена: Ржевский, Мотыгин - экскурсы в прошлое. Историческая преемственность - дураки и дороги, дураки и бюрократия, дураки и дураки.

– Ну так имейте меня в виду, - сказал Галицкий и, сунув мне визитку, откланялся.

Визитку я внимательно рассмотрел. Она была на глянцевой плотной бумаге, скорее похожей на пластик, где в обрамлении из кинжалов, тромбонов и вензелей значилась фамилия владельца с присущими ему званиями: князь, кавалер, лауреат, дипломант, маэстро, магистр... Магистр Мальтийского ордена, вот как.

– Наш блистательный Мальтийский орден сиял и будет сиять, - как раз в эту тему разглагольствовал первочиновник.
– Нам сияния не занимать.

Я тут же припомнил, что обе наши речушки, Ура и Эхма, объединяются в Мальту, и вот, стало быть, откуда эти масоны позаимствовали имя свое. А то в первый момент я, было, подумал, что госпитальеры распространили свое влияние на святую Русь.

– Я, господа, перед вами генеалогически чист. Мы, Старухины, тоже поручиковы. И, подобно гусарам, носили венгерку, танцевали польку и любили француженок на чем свет стоит.

– На рояле, - подала реплику какая-то княжна.

– И заботиться о братьях меньших - наша с вами прямая обязанность. Наш ведь поручик - помните?
– построил музыкальную школу для них, лично девок обучал... на этом...

– На рояле, - сказала та же княжонка.

– ... организовал из них самих же театр, издавал журнал 'Крепостная крестьянка'. А мы только пиво, стриптиз да фейерверки каждую ночь.

– Фейерверки неэффективны, - включились в дискуссию другие дворяне.

– Зато эффектны.

– Факт.

– Нет благодарности с их стороны.

– Таким уж их батогом воспитывали. Я сам, одевшись попроще, ходил в народ...

– У них в деревне дурной менталитет. Один участковый - и тот пьяница.

– Народ наш богат терпеньем и дурью, - продолжал мэр.
– Это две стороны одной медали. Как только устают дурить, начинают терпеть, и наоборот. По моим данным, именно теперь терпение достигло критической точки. Я очень надеюсь, что с вашей помощью нам удастся локализовать назревший конфликт. Подавить очаг пугачевщины.

Я спросил подоспевшую Чиж:

– Вот, у вас всё о каком-то Мотыгине говорят. Не просветите меня на его счет?

– Был бароборец такой во ржевские времена. Боролся с барином за Матрену Мартынову, - сказала она.
– И победил.