Приключения в стране бизонов

Буссенар Луи

Вдруг лошадь Фрикэ заржала.

— Ты поешь? Что это тебе вдруг вздумалось? Дичь почуяла или, быть может, других охотников? Какой я глупец! Если бы другие охотники были поблизости, я разглядел хотя бы всадников. Что же это она ржет, в самом деле?

Фрикэ бросил поводья и хотел схватиться за винтовку, но не успел: стремительно перелетев через голову падающей лошади, он растянулся на траве.

— Гром и молния! — вскричал он в бешенстве, стараясь встать, но почувствовал, что сзади его схватили чьи-то грубые руки и крепко держат.

При маленьком росте и несколько тщедушной фигуре

Фрикэ обладал громадной силой. Одним движением он стряхнул с себя тех, кто его держал. Быстро выпрямившись, он увидел перед собой индейца и треснул его кулаком в самую середину лица.

— Вот тебе, старая обезьяна!

Дикарь упал. Но парижанина обхватили сзади две другие руки и сжались узлом на его груди. Из травы выскочил еще один индеец и занял место упавшего.

Не имея возможности защищаться оружием, Фрикэ нагнулся, вцепился зубами в большой палец обхватившего его индейца и раздавил, словно щипцами.

Дикарь взвыл от боли и выпустил Фрикэ. Третьего нападающего парижанин свалил ударом ноги в живот.

— Засада!.. Ловушка!.. Что вам надо? Вы, должно быть, ошиблись, принимаете меня за другого. Прочь, или я вас уничтожу.

Фрикэ бросился к своей лошади, лежавшей в траве. Но та вскочила и ускакала в безумном испуге.

— Хорош же я теперь, — сказал он.

Между тем индейцы оправились и с коротким хриплым криком бросились на парижанина. Тот отступил на два шага и приготовился отразить удар. Борьба была не безнадежна, тем более что индейцы не пускали в ход ни топор, ни нож, которыми были вооружены. Очевидно, они хотели взять Фрикэ живым.

Вдруг позади него что-то прошуршало по стеблям травы. Он обернулся и увидел длинный ремень, который скользнул по траве и быстро исчез, выдернутый невидимой рукой. Очевидно, то было лассо, которое и повалило лошадь. Индейцы несколько секунд пробыли в нерешительности. В траве опять послышался крик.

Фрикэ хотел броситься вперед, но почувствовал себя крепко стянутым на уровне локтей. Он больше не мог двигать руками. Лассо стянуло его мертвой петлей.

Подошли три индейца, которых он только что огрел. Они молча связали его по рукам и по ногам, а рот стянули ремнем из бизоньей кожи. Фрикэ рассматривал их не столько с тревогой, сколько с любопытством.

Это были оборванцы, одетые в европейские лохмотья, как и те индейцы, которых охотники ранее повстречали в прерии. Лица у них были разукрашены красной краской в знак войны.

Вновь прозвучал сигнал. Зашуршала и раздвинулась трава, и показались четыре великолепных луговых коня, или мустанга. Они примчались с разных сторон и остановились, принюхиваясь: они чуяли чужих, их запах.

Фрикэ взвалили на одну из лошадей, как мешок, и крепко привязали, потом четыре индейца вскочили в седла и поскакали, очевидно, знакомой дорогой.

Кто были эти индейцы? Почему они напали на Фрикэ? Между индейцами и белыми заключен мир. Как же объяснить их действия? Возможно, это просто разбойники.

Но парижанин помнил, как заволновался полковник Билль, увидев след иноходца, и как пожелал себе и друзьям избежать встречи с владельцем этого коня. Тут была какая-то тайна, известная одному полковнику.

Увы! — скоро она сделалась известной и Фрикэ.

Трудная

и долгая езда продолжалась часа три, после чего всадники остановились у довольно широкой реки, делавшей в этом месте большую круглую петлю. Они сошли с коней, развязали пленника, освободили ему рот и дали поесть, а сами сели на землю в стороне, как будто даже и не обращая на него внимания.

К своему удивлению, Фрикэ насчитал около себя целых шестьдесят краснокожих с раскрашенными лицами и вооруженных с ног до головы. По их размалеванным маскам невозможно было догадаться, как они намереваются поступить с пленником. Лошади их были пущены в траву, но не расседланы. Очевидно, тут делался лишь небольшой привал для отдыха.

Вдруг эти бесстрастные люди разом испустили радостный крик. Послышался быстрый топот лошадиных копыт, и появился отряд индейцев человек в двенадцать.

Они везли еще двух пленников в европейской одежде.

Один был Андрэ. Другой — полковник Билль.

— Негодяи! — воскликнул молодой человек при виде связанного друга. — Да с вас мало шкуру содрать за это!

— Фрикэ! И ты здесь! — вскричал Андрэ.

— Ничего, monsieur Андрэ, мы видали и не такие виды. Все перемелется — мука будет. Выкрутимся!

Американец молчал и с тревогой оглядывал тесные ряды индейцев, в свою очередь смотревших на него пристально и злобно.

Вдруг он побледнел и невольно вздрогнул.

Из рядов вышел воин и медленно направился к нему.

У этого индейца, не в пример остальным, голова была покрыта меховой шапкой с длинным хвостом, падавшим на плечи. Шапка была низко нахлобучена на лоб и на уши.

В двух шагах от ковбоя он остановился и долго глядел на него с невыразимой ненавистью, потом проговорил по-английски горловым голосом, в котором дрожала злость.

— Белый сниматель скальпов узнает свою жертву?

Полковник Билль растерянно глядел на индейца и молчал. Индеец сдернул с себя шапку и обнажил отталкивающий, совершенно гладкий череп, покрытый розовой кожей без малейшего признака волос.

— Кровавый Череп! — вскричал сдавленным голосом ковбой.

Глава XII

Янки и индейцы. — Колорадская война. — Сиуксы, чейены и аррапагу. — Союз против общего врага. — Партизанская война. — Резня в Сэнд-Крикэ. — Какие ужасы творились американцами. — Белые сниматели скальпов. — Три года борьбы. — Первая встреча полковника Билля с Кровавым Черепом. — Кровавые репрессалии {Средства принуждения в международных отношениях.}. — Мир с пятью племенами Юга. — Два непримиримых врага. — В отместку за Сэнд-Крикскую резню. — Шестнадцатилетняя ненависть.