Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта
Шрифт:
— И как вы живете в этом капитализме? — Зло плюнул в валун политрук, и от камня отлетел нехилый кусок. — Тоже мне, непманы.
— Да нормально живем. — Удивленно пожал плечами я, впечатленный мощью неупокоя, — кстати, у нас не совсем капитализм. Как мне растолковывал один из профессоров, скорее, смесь китайской модели социализма и шведского капитализма. Но что и как — я в экономике не силен. Да и в политике тоже, нет у нас особой политической активности. Разве перед выборами, особенно региональными и президентскими. И это, я вот о чем подумал, мужики. Вы не хотите нормального погребения и посмертия? Я могу организовать. — И я внимательно
Слишком сильные эти неупокои, прямо скажем, чтобы я просто прошел мимо. А просто взять и попытаться развоплотить — это солдаты великой войны. Мы мало что ценим из прошлого, но память о Победе — она осталась.
— Вряд ли получится нас похоронить, парень. Тут той ледяной волной все так перепахало, что даже я свои косточки отыскать не могу. А быть развоплощенным тобой — неохота. Ты ведь из этих, ведьмаков? — Сержант внимательно посмотрел на меня. Да и оба-двое остальных тоже.
— Ну, можно и так сказать. Но сейчас нас некромантами называют. Ведьмаки, они еще колдовать умеют, а я вообще никак. Есть ребята биталанты, те кроме некромантии еще и каменюки умеют поднимать, и молниями шарашить. А я просто вашего брата вижу, и умею бороться с нежитью и нелюдью.
— Интересно. — Протянул политрук, протирая свое пенсне. — А к какой категории ты нас относишь?
— пока — просто призраки активные, полтергейсты. Но если вы нарушите нейтралитет, и повредите людям — вы уже умертвия. И становитесь вне закона. — Я поглядел на посерьезневших мужиков, точнее, на то, что от них осталось. — Поймите правильно — у вас очень много силы. Слишком много, чтобы я просто мог вас освободить от привязки, и отпустить. Не мной правила установлены, и они, как войсковые Уставы, кровью писаны.
— А ты можешь нас освободить? — С надеждой спросил рядовой. — Слушай, сделай милость. Передвинь нас с этого места, ну хоть на тысячу верст поближе к югу. Остотрендел север, пусть и красиво здесь. Но даже северные сияния за три сотни лет вот уже где. — И красноармеец энергично провел рукой по горлу.
— Хм. — Я задумался, а призраки переглянулись. — Есть один способ, но сразу говорю — он мне не очень нравится. Я вас «заякорю» на себя, и дам максимальный радиус перемещения. Это от трех десятков до трех сотен километров в округе. Но сразу, по возможности, передам вас другому «якорю», возможно, получится вас в Министерство обороны пристроить, вы же не демобилизованы?
— Скорее «выбыли по причине смерти», а это нечто другое. — Усмехнулся политрук, вытащив портсигар. Вытащил оттуда папиросу, размял пальцами и прикурил от тлеющей веточки. Блин, второй раз у них это вижу, и снова поражаюсь этому. Охренеть, невероятное владение иллюзиями и телекинезом, или эти папиросины для призраков реальны? Тогда вообще труба, смещение миров и бог знает что еще.
Обернувшись, и внимательно осмотревшись, я никого не увидел. И слава богу, а то совсем бы не удивился, увидев даму с косой на соседнем камушке. Бррр. Нет, нельзя оставлять этих ребят здесь. Тем более, что сюда заходят люди, про эти термальные источники я узнал у работников госпиталя.
— Ну как, согласны? Я вас привязываю к себе, и потом передаю в руки властей. — Переспросил я призраков.
— Нет. — Отрицательно покачал головой политрук. — Не забывай, мы присягали. И если мы перейдем на службу вашему Северному Союзу — это нарушение присяги. Мы не можем на это пойти, павшие не лгут и не предают.
— И что мне с вами делать? Не могу же я и вас к
— Ого. — Ухмыльнулся сержант, покачав головой. Переглянулся с политруком и красноармейцем, у меня создалось впечатление, что они общаются без слов. С другой стороны, колебания воздуха призраки специально создают для того, чтобы общаться с людьми, а вот меж собой они общаются как раз безмолвно. — Политрук прав, начав служить Северному Союзу мы нарушим Присягу. Мы так понимаем, что ведьмаков примерно твоей силы мало? Ну, чтобы можно было путешествовать? Неохота быть привязанным к одному месту, надоело до чертиков. А вот служить тебе — это может быть интересно. Тут мы не против.
— Тогда мне надо подумать. — Я почесал затылок. Поглядел на светлое небо белой соловецкой ночи, и потом глянул на часы. Скоро утро. — Давайте так, я составлю договор, и принесу его вам. Если согласитесь, то мы его заключим, и я вас «заякорю». После чего вы будете относительно свободны в перемещениях. Но сразу скажу — я включу множество ограничений. Мне совершенно не нужны проблемы с инквизицией или со священнослужителями.
— Так думай. Время — это то немногое, что у нас есть. — Политрук серьезно покачал головой. — Мы подождем тебя тут, приходи в любое время. И да. Тебе оружие надо? Тут парни из НКВД нам на подмогу прибыли, должны были командовать сводным милицейским батальоном. Да вот только не успели толком ничего, вместе с нами сцепились с немцами. Резались они, конечно, страшно. Но маловато нас было. Так что тут в одном сухом ДОТе сохранились пистолеты-пулеметы, наши и австрийские, самозарядки, и с десяток французских и британских ручников. Ну из тех, которые наши энкаведэшники заказывали до войны под видом китайцев, под наш патрон. Не переживай. — Увидев мою усмешку, поторопился политрук. — Дмитриев умеет замедлять время, так что в этом ДОТе прошло всего тридцать годов с момента нашей гибели. Мы специально хранили оружие, чтобы нашим сдать. А сейчас наши — это просто русские, украинцы, и прочие таджики. У нас в роте семеро из Душанбе было, дрались как дикие волки. Ни один не сдался, все погибли. Впрочем. Как и весь наш батальон.
— Оружие всегда нужно. Знаете, если его у вас там много, то стоит вооружить пассажиров и членов экипажа попавшего к нам из иномирья самолета. Варя тоже из них, кстати. Если вы не против, конечно. — Встал я, завершая наш разговор. — Я приду с договором, и с одним пареньком, он срочку в саперах служил. Проверит, что и как, может склад заминирован. А вы про то забыли, ведь для вас это не важно.
— Не забыли. — Серьезно ответил политрук, — мы тебя проверяли. Пустозвону служить как-то неохота. Неси договор, и веди сапера, покажем схему минирования. Там просто, пара противопехоток насторожена.
Ну-ну, проверяльщики. — Я усмехнулся, а у самого за шиворотом как будто льда насыпали. Вот знаю, что у неупокоев логика совершенно от людей отлична, в который раз в этом убеждаюсь. Сунулся бы сейчас — снимали бы мои кишки с окрестных валунов. — Пока, до вечера.
По приходу в госпиталь меня перехватила пожилая врачиха.
— ну ка, пойдем со мной, красавчик. Пойдем-пойдем. — И, вцепившись крепкими пальцами в мою руку, потащила меня по коридору, затолкав фактически в палату, где на кровати лежала укрытая простынкой Варя. Увидав меня, девчонка вспыхнула, как маков цвет, и чуть не полезла под простынь с головой.