Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта
Шрифт:
— Что, говори! — Маша Демидова подалась вперед.
— Потом, когда я передам весточку, дашь мне попользоваться своим телом. Я никогда с русскими парнями любовью не занималась, не знаю, что это такое. Убили меня тут неподалеку, и не познала ничего.
— Согласна! — Маша без раздумий протянула свою руку, которую с большой силой сдавила холодная рука призрака…
— Жди вечером, — и красноармейка растаяла.
А на Машу накинулись остальные девушки.
— Ты что, дурочка? Почему ты согласилась, откуда ты знаешь, с кем она будет того? — Вера покрутила
— И вообще, договариваться с призраком — это недостойно комсомолки! — А это выступила подружка Маши, — твой отец второй секретарь, представь, что будет, когда об этом узнают?
— Главное. Чтобы батя узнал, где я. Тогда он напряжет дядю, тот в КГБ служит, а тот ученых. И нас отсюда вытащат. Раз сюда можно попасть — отсюда можно и выбраться! — Припечатала Маша, победно глянув снизу вверх на остальных девушек. — Ладно, вы тут чаевничайте, вам все равно делать нечего. А я пойду, надо поспать. Мало ли, чем ночью придется заниматься. Может, с Варькиным парнем будем звезды считать. А что? Ей врач запретила.
И под ошеломленное молчание девушек Маша гордо вышла из палаты.
— Дура! Не слушай ее, Варь. — Похлопала по плечу нахмурившейся Беловой Слава. — А если попытается соблазнить, то рискует, и очень здорово. Ты вон какая девчонка крепкая, и то тебя твой парень укатал. А Машка просто лопнет, как воздушный шарик.
— Ага, тот, который в аптеке по две копейки за штуку продается. Беленький такой. — Добавила Вера, и девчонки покатились со смеху.
В это время, на другом конце острова.
— Так, аккуратно! Вась, фонари! Полковник, вы следите, чтобы солдаты никуда не ушли, тут могут быть еще мины. — И Ильшат по пояс влез в амбразуру ДОТа, откопанную при помощи солдат-иномирян. Я договорился еще и с ними, потому что за двести годов занесло его землей и песком весьма основательно. А полковник все страдает, что не может купить себе автомат, и солдаты у него безоружны. Здесь, на острове, в лавке только охотничьи ружья продаются. Охота тут по осени богатейшая. — За ноги держи, я сейчас! Так, Вась, плавно меня вниз опускай. Только бережно!
Вскоре Ильшат, после консультации с призраками, и еще раз все перепроверив, попробовал открыть тяжелую дверь. Но, несмотря на залитое в петли масло, броняха ни в какую не хотела отворяться. От слова «вообще»!
— Домкрат надо, тут есть куда упереть. — В амбразуре показалась круглая, потная физиономия татарина. — Полковник, ваши ребята сгоняют? Спросят у завхоза, скажут от Ильшата, он тоже татарин. Своим помогает, правда, не задаром. Но я с ним сам сочтусь.
— Как зовут твоего завхоза? — Полковник вытер изгвазданные машинным маслом, ржавчиной и столетней грязью руки куском ветоши, и уселся на большой валун около входа в ДОТ.
— Расим-абы, он в это время обычно у себя в конторке сидит, около склада. — Ильшат взял протянутую мной флягу, и жадно отпил родниковой воды. Мне не жалко, тут этих ключей бьет — сотни. — Просите двадцатитонный, а лучше парочку. Они нелегкие, тележку тоже попросите, а то сами не додумаетесь, а Рашид-абы не предложит никогда ничего сам. Тот
Мда, если это наш жадина говорит, то этот завхоз еще тот персонал.
— ну что, слышали? В расположение госпиталя, бегом — марш! — Скомандовал полковник, и два солдата-срочника сорвались с места, грохоча по валунам подкованными сапогами.
А я взял старую каску, десяток которых Ильшат сейчас выкинул из ДОТа, и пошел окрест, собирая морошку. Надо же, месяц пролетел незаметно, и морошка вызрела, янтарная стала, светится на солнышке.
Постепенно и неторопливо, аккуратно снимая ягодины, я набрал полную каску душистой, сверкающей морошки. Полковник все это время сидел, наблюдая за мной.
— Интересно, ты ходишь, собирая ягоды, с винтовкой за спиной и револьвером на поясе, с шестью магазинами в подсумках. Как будто так и надо. Ходишь с оружием привычно, делая обыденную работу. У вас жесткий мир, борт-стрелок. Очень жесткий. — Полковник с благодарностью принял горсть ягод, и жмуря глаза от удовольствия, начал их медленно поедать.
— Мир как мир, какой есть. — Я поставил каску промеж двух камней в ручеек, протекающий практически около ДОТа. Хорошая гидроизоляция в этих сооружениях, внутри сухо, хотя тут вокруг под ногами хлюпает. — Мы далеко от госпиталя, стоит поберечься. Вы же тоже сразу как смогли купили по ружью.
— Это не АКМ. — Полковник мне все уши прожужжал этим автоматом как-то вечером, когда мы с ним за одним столом оказались. Мол, лучший автомат времен и народов, и невозможно понять, почему их у нас не оказалось. И жужжал так ровно до тех пор, пока проходивший мимо сотрудник НИИ Иномирья не объяснил, что у нас ситуация складывалась несколько по-другому.
Во-первых, наш винтовочный патрон, шесть с половиной на пятьдесят, безрантовый и с ним винтовка Симонова, АВС-36, великолепно работала, и параллельно с мосинкой и СВТ выпускалась всю ту страшную войну. Во-вторых, сержант Калашников у нас героически погиб в своем танке, отражая попытку прорыва вражеских тяжелых боевых машин. И, в-третьих, «трофейный» конструктор сумел выиграть конкурс у наших.
Ровно потому АВС-38 и СВТ-40 постепенно были сняты с вооружения частей Советской Армии, и заменены на новые автоматы образца пятидесятого года и карабины того же Симонова. Впрочем, вскорости и карабин был признан недостаточно эффективным для ведения тогдашнего современного боя, и тоже ушел в части второго эшелона. Хотя теми же китайцами выпускался чуть ли не до самой Беды. Вместе с винтовкой Токарева, точнее, автоматическим карабином, АКТ-40.
— Несут. — Полковник привстал, глядя из-под ладони на тропу, ведущую к ДОТу. Впрочем, я уже давненько учуял двух живых, появившихся относительно неподалеку.
Когда взопревшие солдаты дотащили тачку до нас, то выяснилось, что домкраты весьма немаленькие и увесистые. И потому в ДОТ пришлось лезть одному из солдат-иномирян, и принимать на пару с Ильшатом тяжеленные железяки.
С жутким скрежетом броняха стронулась с места, и все быстрее и быстрее открылась. Довернули ее уже простым ломиком.