Приключения ведьмы Мирославы
Шрифт:
— Мирослава, да что со мной станется? — улыбнулся Олеус.
А в моем сердце от этих слов что-то кольнуло больно, будто предостерегая беду.
Как я ни старалась скрыть беспокойство свое, все равно мужчина приметил. Олеус меня чувствовал остро. Впрочем, как и я его…
— Но коль тебе так спокойнее будет, то пойдем, — согласился мужчина.
Всю ночь я готовила узелок дорожный для любимого Олеуса. Его спать на свою перину отправила, а сама трудилась, под насмешливыми взглядами Клавдия и Осипа Никифоровича.
Домового
Утром я Олеуса до дома проводила, передав вместе с полезными узелками список мне необходимого.
— Не скучай без меня, — напоследок, крепко обнял меня мужчина, — и в беды не попадай.
— И ты осторожен будь! — строго велела я.
Не хотелось мне отпускать Олеуса. Все ведьминское существо этому противилось. Да только выбора у нас не было…
— Люблю, — прошептал Олеус, после чего оставил на моих губах нежный поцелуй.
— Люби меня, — вторила я, — и возвращайся скорее.
Как ни гнала я бедовые мысли, они меня продолжали преследовать. То сон тревожный привидится, то примета какая покажется. Клавдий меня ругал часто, говоря, что если и нет беды, я своими думами их приманю. Да только ничего меня не успокаивало, ведь сердце из груди рвалось. Даже работу над кольцом я забросила, хотя все материалы у меня приготовлены были, осталось лишь собрать, да наговорами закрепить.
Только сидела я за столом, рассматривала заготовки, а в руки не брала.
Основой я серебро выбрала. У кузнеца старого, из деревни Зверево, ее самой первым запросила.
Вислав хоть и стар был, да руки его свое дело знали. Точно в размер сделал кузнец колечко, да узоры, какие я рисовала, вырезал.
Защитными рунами я серебро по внешнему кругу украсила и основу под каменья вязью скрепила.
После кузнеца, я основу перстня дедушке Лешему отдала. Он мне из бузины черной накладку на руны сделал, да своим словом заговорил.
Бузина хоть и мягкая, от того, что кустарник, зато обезопасит от любого злого влияния.
Обычно в мужские перстни один крупный камень ставили. Я же решила иначе поступить. В два ряда небольшие камни кругом расположить, а самый сильный и крупный в центре поставить.
На внешний круг, я темную яшму подготовила, неровной формы. Почти черный камень с редкими вкраплениями зелени и охры, заслужил звания помощника и охранника.
Вторым кругом, темно-коричневый, почти черный, матовый сардоникс расположить решила. Этот камень хозяина своего от предательства и обмана уберечь может.
В центр я отыскала большой обсидиан
Придумала я в перстне еще одну хитрость — тайный внутренний круг сделать. Благо в образе перстня с этим проблем не станет. И размещу я там черно-красный родонит. Он может не столь мужественно смотрится (оттого в тайном круге и стоит) зато об опасности хозяина заранее предупредить может.
Соединить камни поверху я решила смолой. Специально особенную прозрачную смолу у Лешего выпросила. Она эффективность каменьев усилит и красивые блеск и гладкость перстню придаст.
И вот все в голове у меня складывалось, а руки только камешки теребили да перебирали.
Ох и ругала я себя за безделье, ох и корила за думы глупые, пока одна примета страшная в дом не залетела.
Уж третий день шел с отъезда Олеуса, а душа моя все не на месте была. Кутаясь теснее в бабушкину шаль, я за столом сидела да в окно смотрела — ждала любимого и приманивала на порог.
Резкий поток ветра в дом врезался, заставляя стекло в окне звоном раздаться. А в следующий миг дверь распахнулась, впуская маленький вьюнок «белых мух».
— Клавдий, — вскрикнула я, — это же…
Договорить я не успела, когда снежинки водой на пол опустились.
— Карррр… говорррил же беду накликаешь… — недовольно заявил ворон.
Только слушать я его не стала. Как была одета, в домашнее платье, шерстяные носки да шаль — паутинку бабушкину, так и выбежала на улицу. Тут же в небо поднялась и в Гремячево полетела. Ведьминское сердце от страха разрывалось.
До деревни я домчалась быстро. Ни холод, ни мокрый снег задержать меня были не способны.
Я опустилась на крыльцо старосты Юстоса и забарабанила в дверь.
— Иду… — слышался мужской голос из-за двери, но я не переставала ломиться, — да кто там такой нетерпеливый?
Недовольный Юстас распахнул дверь, едва не сбив меня с крыльца.
— Ох, матушка-ведьма, — запричитал староста, — что ж стряслось?
— Юстас, сын твой еще не воротился из города? — спросила я, стараясь сдерживать беспокойство.
— Воротился Олеус… Еще вчера воротился, — растерялся староста.
— Он дома? — нетерпеливо уточнила я.
— Так… нет его дома… Еще со вчерашнего вечера нет.
— Как так? — не поняла я.
— Матушка-ведьма, ты проходи в дом-то… Чего на пороге беседы вести?
— Юстас, некогда мне разговоры вести, — буркнула я, — рассказывай мне, где сын твой!
— Так он к тебе направился… Вчера, как только прибыл, так схватил гостинцы тебе и побежал.
— Ко мне? — тихо спросила я. Голос мой в один миг осип и задрожал.
— Ну да… А чего стряслось? Не прибегал еще?
— Не было его у меня, ни вчера, ни сегодня!