Приключения великого герцога мекленбургского Иоганна I I I.
Шрифт:
– Как вам будет угодно, милые дамы.
– Не переча отозвался я.
Дамы немедля поднялись и, как по команде, сделав книксен удалились. На лицах девушек застыло выражение: "как вы можете быть так жестоки!" Могу, красавицы, я еще и не такое могу.
– Ну что же господа!
– Обратился я к оставшимся.
– Дамы нас покинули, но мы все же давайте выпьем за них. Ибо нам, в сущности, все равно, а им должно быть приятно! Если у кого есть неотложные дела - не задерживаю. Пан Теодор, нам надобно поговорить, пойдемте в кабинет. Ты что-то хотел Кароль?
Старший фон Гершов
– Ваше высочество, надеюсь вы не прогневались на моего брата?
– Прошептал он, мне подойдя как можно ближе.
– Что за вздор ты мне говоришь, Лёлик?
– так же тихо отвечал я ему, - в этом мире для меня очень мало людей ближе, чем вы с братом. И нужна очень веская причина, чтобы я на вас прогневался. И эта глупая паненка уж точно на нее не тянет. Вы с покойным Мэнни для меня как братья, поэтому успокой ради всех святых Болека. Ну-ну ступай.
Оставшись с воеводой наедине, я некоторое время молчал глядя на скорбное лицо пана Теодора. Наконец когда молчание стало совершенно тягостным, воевода заговорил.
– Вы хотели поговорить пан герцог?
– Да, я полагаю это необходимым. Любезнейший пан Карнковский, я очень рад обществу вас и вашей очаровательной дочери и мне будет крайне печально расстаться с вами, однако обстоятельства таковы, что я имею крайнюю нужду в деньгах. Вы как-то просили меня назначить выкуп за вас и вашу дочь, обязуясь выплатить его со всей возможной поспешностью, не так ли?
– Дождавшись утвердительного кивка собеседника, я продолжил.
– Я решил исполнить вашу просьбу и полагаю достойной сумму в сто золотых венецианских цехинов. Что скажите пан?
– Сто цехинов?
– пробормотал пан Теодор, - это на злотые будет...
– Вы меня не поняли пан воевода! Я не желаю ни злотых, ни талеров, ни московских рублей. Я хочу непременно сто венецианских цехинов.
– Боже, но где же я их возьму? Во всей Литве у всех жидов может не сыскаться сотни таких редких монет!
– Что за беда? Поезжайте в Краков, в Варшаву, да хоть в саму Венецию.
– Но моя дочь!
– А что ваша дочь? Возьмите панну Агнешку с собой, девочке будет полезно повидать мир.
Дерптский воевода смотрел на меня во все глаза, стараясь уразуметь, что мне от него нужно. Наконец в его глазах появился проблеск понимания.
– А моя свояченица с дочерью?
– Бог с вами, пан Теодор! Любезная госпожа баронесса не пленница моя, а гостья и вольна выбирать оставаться здесь, или вернуться в свой замок, или же отправится с вами. В подвалах крепости еще довольно ваших бывших подчиненных, выберите себе по вкусу несколько человек, в качестве регимента и свиты да отправляйтесь с богом.
– Почта, - машинально поправил меня воевода.
– Что? Ах, да на польском свита будет почтом. Как угодно, соберете себе почт и проваливайте.
– Так вы хотите...
– Вам нет никакого дела до того что я хочу! Все что вам надо так это побыстрее убраться отсюда, раз уж вы не научили вашу дочь выбирать себе ровню.
– Пан герцог!
– вскричал воевода, - в Польше всякий шляхтич равен королю!
– Да
– Радзивилы богатый и знатный род сник пан Теодор.
– Вот-вот, а по сравнению со мной Радзивилы никто и звать никак, не смотря на то, что император Фердинанд полсотни лет назад признал их князьями империи. И это не упоминая о том, что я женат, и ни на ком-то, а на принцессе и двоюродной сестре вашего короля, если вы забыли. Так что, любезный пан, давайте прекратим этот пустой разговор, а то ведь я и передумать могу.
Через три дня я встретился с перновским каштеляном Петром Стабровским. Польский военачальник полагал, что мы будем обсуждать оставление Дерпта, но к его удивлению я завел речь о пане Карнковском и его семье.
– Пан герцог, я не понимаю, вы отпускаете дерптского воеводу?
– Именно так пан каштелян, пан воевода под честное слово отправится в свои маетки для сбора выкупа. Ну и его родные с ним, не оставлять же их в осажденной крепости. Я надеюсь, у вас нет возражений, на то чтобы выпустить из крепости подданных вашего доброго короля?
– Так, пан герцог, только я полагал, что мы будем обсуждать освобождение вами Дерпта, а не его воеводы.
– Прошу прощения пан Каштелян, но уж такой я человек, что привык делать все по порядку. Сначала разберемся с паном Карнковским, а уж потом и до Дерпта дойдет очередь.
Что же пан герцог у меня нет возражений, если вы хотите отпустить пана Теодора и его семью, так я не буду препятствовать. Но как же быть с Дерптом?
– Всему свое время, дойдет очередь и до Дерпта, пан Стабровский.
На следующий день мы прощались с паном воеводой, госпожой баронессой и их очаровательными дочерями и воспитанницами. Дамы расположились в довольно просторном возке, вроде того какой в свое время доставил княжну Агнессу-Магдалену в Дарлов. Боже как давно это было! Пан воевода и несколько человек нарочно мной освобожденных оседлали коней. Все они торжественно присягнули, что в ближайший год не обнажат сабли против шведского короля. Ничуть не сомневаюсь, что о клятве они забудут едва окажутся за воротами, тем паче что ксендза в Дерпте не нашлось, а на пастора ляхам было плевать. Ужасные времена - ужасные нравы!
Прощание с баронессой было по-своему трогательным. Похоже, ей действительно было жаль расставаться, а мысль что прошедшая ночь оказалась последней наводила нас на минорный лад. Я поцеловал ей руку и шепнул прежде чем помог сесть в экипаж.
– Прощайте, госпожа баронесса, не обессудьте, если что-то было не так, и поминайте хотя-бы иногда меня в ваших молитвах.
– Прощайте ваше королевское высочество, если ваше попадание в рай будет зависеть от того молятся ли о вашей душе, то можете быть спокойны. Я всегда буду благословлять судьбу за то, что она свела нас, хоть и на такое непродолжительное время, и всегда буду молить господа и пречистую деву о вашей душе. Хотя может это и будет грехом.
– Так же тихо ответила мне она.