Приключения зеркала
Шрифт:
Аделина непроизвольно открыла глаза и тоже посмотрела в сторону возникшего шума. Однако, видя перед глазами черноту, ей пришлось только догадываться, что происходит в зале. Именно для этого и служили черные непроницаемые очки – на случай, если любопытство пересиливало, очки не давали ему ходу.
А зрелище было действительно прелюбопытнейшее, даже для видавшей разные чудеса столицы. Бородатый барон и его красивые, облеченные в золото чернявые жены неспешно рассаживались, щебеча и курлыча на своем языке.
Аделина, слушая этот непонятный гвалт, поняла, что с минуты на минуту ее мучительные ожидания
Будто почувствовав что-то, барон неожиданно встал и повернулся в ее сторону, выпуская ароматные клубы дыма из своей массивной цыганской трубки в поисках чего-то, что мешало ему спокойно усесться на свое место и приступить к обеду.
Достопочтенный хозяин цыганских судеб продолжил шарить черными глазами по залу, как вдруг его лицо дернулось, заметив прямой взгляд беловолосой девушки, одиноко сидящей за последним столиком на двоих. Он побледнел и замер в нерешительности, черные глаза округлились и стали часто помаргивать своими длинными пушистыми ресницами.
– Садись, кари, – потянула его за рукав одна из жен, однако он будто окаменел, глядя куда-то вдаль. Жена проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на молодую худосочную русскую женщину с белыми волосами, сидевшую далеко у окна. Цыганская жена фыркнула, но не переставала смотреть, напряженно наблюдая за дальним углом ресторана, а потом ее лицо тоже изменилось, и она побледнела.
Аделина, наконец, опустила глаза в меню и, поймав за рукав официанта, пролетавшего мимо, уже спокойно произнесла:
– Пожалуй, я закажу черный чай с бергамотом и ваши фирменные ватрушки с творогом. И принесите второе меню, пожалуйста, мой гость уже здесь.
Аделина попыталась представить себе эти знатные ватрушки, и желудок снова отозвался жалобными позывами.
Как же они напоминали те самые ватрушки, удивительные воспоминания из детства, что делала ее мамочка, когда еще была жива, и которые были ее любимым блюдом. Запивала она их, не торопясь, несколькими чашками горячего черного чая с бергамотом. Это было волшебным моментом для семьи, когда тесто, поставленное в теплое место с раннего утра субботы, разносило по всему дому аромат выходного дня. Все собирались дома и обедали, а в воздухе витали спокойствие и счастье.
Барон, выдохнув дым, озадаченно присел на свой стул, жена положила руку ему на плечо, и они удивленно переглянулись немыми взглядами. Однако решили успокоиться и оставаться на своих местах, видя, что худосочная блондинка с прямыми волосами за последним столиком больше не смотрит на них.
Аделина смотрела в меню, и в какой-то момент ее сердце ухнуло, будто провалилось в пропасть. Густая волна терпких женских духов сладким облаком накрыла тонкую фигуру девушки – кто-то молча усаживался напротив, удобно располагаясь. Краем глаза Аделина увидела, как в спешке семья цыган, быстро расплатившись, бегом направляется к выходу, бросая испуганные взгляды в сторону Аделины и гостьи напротив.
Официанты
Как вдруг ход ее мыслей, на которых она пыталась сконцентрироваться, был нарушен вопросом напротив.
– Вы себе уже что-то заказали, дорогуша? Сто лет здесь не была, – и гостья засмеялась, – тьфу, что я говорю, типун мне на язык, лет тридцать я думаю, не больше. Вот старость не радость – все исчисляю сотнями, – и приятный женский голос вновь хохотнул.
– Я заказала чай и ватрушки с творогом, – сказала Аделина и попыталась сконцентрироваться в двадцатый раз на строках меню, однако сердце так бешено билось, а тошнота так подкатывала к горлу, что в глазах стало двоиться.
– Чай – это хорошо, – добродушно сказали напротив, и изящная женская рука уверенно отодвинула меню. Аделина невольно взглянула на незнакомку.
– Да вы вся дрожите и такая бледная! – неожиданно вскрикнула гостья, и глаза ее необычного карамельного цвета испуганно округлились. Женщина приподнялась со своего стула и дотронулась приятно пахнущей рукой до горячего лба Аделины.
– Дорогая, да вы вся горите! – воскликнула гостья, глядя на уткнувшуюся в чашку чая девушку, – вы верно ничего не ели, – догадалась женщина и, нежно, но настойчиво взяв ее за подбородок, проникновенно посмотрела ей в глаза, будто желая заглянуть внутрь. Аделя пыталась отвернуться, но настойчивый пронизывающий взгляд притягивал к себе неудержимым магнитом. Не смея больше сдерживаться, Аделина взглянула на человека, которого страстно желала увидеть вот уже много лет, и единственного кто мог ответить на все ее томившие душу вопросы.
Но ничего ужасного или особенно страшного не произошло. К огромному своему облегчению, Аделина заметила, как стали растворяться ее страхи и опасения в этих прекрасных добрых глазах карамельного цвета, в которых играючи переливалась вся эта комната. Глаза дамы были похожи на зеркала, и в них, как отражениях, Аделина вдруг обнаружила себя, такую беспомощную и потерянную, уставшую от вечного непонимания и преследовавшего ее рока, что ее глаза стали наполняться слезами, и она была готова вот-вот разрыдаться.
– Понимаю, Зеркало Отчаяния, – печально кивнула милая дама, сверху вниз внимательно рассматривая Аделину и тоже отражаясь в ее больших раскосых глазах точно того же оттенка, что и у нее.
Внешность девушки действительно была необычной: многие бы отметили особенную красоту в худобе и бледности, находя сходство с идеалами прошлых эпох, когда ценились благородство, тонкость и изящество черт.
А вот другая часть человечества назвала бы Аделину чересчур бледной и даже болезненной. Платинового цвета волосы, аккуратно постриженные по одной длине, ложились на тонкие плечи, медленно переходя в такого же оттенка бледную кожу. Во всем теле чувствовалась какая-то внутренняя натянутость.