Приключения Жихаря
Шрифт:
Бумажный фонарик Бедного Монаха разгорелся ярче, так что стало возможно разглядеть того, кто выходил из мрака.
– А говорили – Тиамат, Тиамат, – сказал Жихарь. – Хреномат. Долго ты еще у нас на дорожке появляться будешь, Мироедина позорная? Кубло змеиное ходячее! Чмо болотное! Игоша–переросток!
Мироед, казалось, не слышал оскорблений.
– Вот я вас снова вместе и собрал, – сказал он. – Только глупец мстит сразу. Ваши наставники – наивные дети. Мне удалось напугать их этой дурацкой башней, которая не страшна никому, кроме жителей
– Мироедина ты Мироедина, – сказал нараспев Жихарь. – Не за свой ты кус принимаесся, ты этим кусом подависся…
– Что–то не вижу вашего проклятого петуха, – сказал Мироед.
– Будимир сильно занят, – совершенно серьезно сказал богатырь. – Курочек топчет. Мироедов ему некогда топтать.
– Хватит, – зарычал Мироед. – Не буду устраивать комедию, как в прошлый раз…
– Да, в прошлый–то раз тебя припекло…
Мироед ничего не ответил, а начал разевать свою пасть, в которой клубилась все та же чернота.
– Рот большой – поет, наверное, хорошо, – заметил Сочиняй–багатур.
– Нет, – ответил Жихарь. – Скверно поет. Души нет.
Он поглядел на Умный Меч. Симулякр не менялся. Тьма из пасти приближалась к
ним, обволакивала, затягивала в себя. Огонь фонарика отражался на громадных
вороненых зубах.
Жихарь левой рукой отодвинул товарищей назад, размахнулся и бросил Симулякр
прямо туда, во тьму.
…Когда в прошлый раз в пасть Мироеда влетел Огненный Петух Будимир, Мироед, помнится, тоже завыл. Но тот вой не шел ни в какое сравнение с нынешним.
Все схватились за уши, даже пророк, несмотря на больную руку. Или она у него и впрямь перестала болеть? Наверняка этот вой услышали во всем Вавилоне.
Потом Мироеда стало раздувать. Он уже не выл, а тихо постанывал.
– Я–то думал, Симулякр вкусный, – сказал Жихарь. – А он, оказывается, совсем несъедобный…
Раздался тихий звук, словно вытащили пробку из бутылки. И все кончилось.
– Его разорвало? – с надеждой спросил Жихарь. – Насовсем?
– Я уже объяснял уважаемым, что до конца уничтожить Мяо Ена нельзя, да и не
нужно, – сказал Бедный Монах. – Но теперь мы о нем долго не услышим.
– Это прекрасно, – сказал Яр–Тур. – Но как же нам выбраться из темницы?
– А так и пойдем по этому проходу, – сказал Возопиил. – Он наверняка ведет в город, и я даже знаю, куда именно. Хорошо, если наверху ночь. Тогда мы сможем незаметно бежать из города, я там давно все щели и проломы в стенах изучил…
– Ну уж нет, – сказал Жихарь. – Мироеду я не верю. И с башней мы должны как–то решить. И с начальством здешним разобраться.
– Но у нас даже нет оружия! – вскричал пророк. – И эту волшебную штучку ты,
начальник, загубил
– Обойдемся и без Симулякра, – сказал богатырь. – А оружие воин где добывает? Известное дело – с бою берет!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Насколько Лапшин мог понять, пьеса на протяжении четырех действий рассказывала о том, как перестраивались вредители, проститутки, воры, взломщики и шулера – числом более семнадцати – и какими они хорошими людьми сделались после перестройки.
К утру Вавилон пал.
Великому городу падать было не впервой: время от времени с гор спускались дикие племена и захватывали врасплох изнеженных горожан, либо соседняя Ассирия входила в силу и сажала на вавилонский престол своего человека, либо заканчивались успехом внутренние смуты. Сменялись только правящие роды, а для остальных жителей ничего не менялось.
Как бы ни были дики и жадны завоеватели, жрецов они трогать не осмеливались, храмовых сокровищ не касались: это со своим богом можно договориться по–хорошему, а от чужих неведомо чего и ждать.
Пуще, чем жрецов, не осмеливались трогать чиновников. Без них никогда не узнаешь, где чего лежит, кто кому должен и сколько, а уж налогов без их помощи вовек не собрать.
Вор–пророк не соврал: вывел через подземный ход бывших узников наверх, в самую середину города. Тут Жихарь впервые и увидел пресловутую Вавилонскую Башню. Вершина ее терялась где–то в тучах. Оттуда слышались голоса и сверкали огни: многие строители прямо там, на лесах, и ночевали, чтобы не тратить силы на спуск и подъем.
– На совесть строено, – сказал Жихарь, постучав кулаком в фундамент. – Даже
жалко будет ломать…
Ночной стражи нигде не было видно: завывания Мироеда всех распугали, поэтому Возопиил беспрепятственно провел друзей в ближайший кабак. И сам хозяин, и возможные ночные посетители тоже отсиживались во всяких безопасных местах.
– Нужно нам с тобой съесть тут все, что можно, – сказал богатырь Яр–Туру. –Силы нам нынче немало понадобится.
Они принялись уничтожать пресные лепешки, сушеную рыбу, безвкусную кашу из полбы, запивая все кислым просяным пивом, чтобы не на сухую. Выхлебали котел какого–то варева, даже не полюбопытствовав, кто именно сварен в том котле. Добрались и до погребов, где хранилось самое вкусное.
Те, кто не сподобился вдохнуть Святогоровой силы, довольствовались малым, после чего Сочиняй–багатур встал у дверей на карауле, а пророк Возопиил и Лю Седьмой пошли бунтовать народ: оказывается, Бедный Монах в совершенстве владел искусством как возбуждать народные смуты, так и подавлять их.
Побратимы ели через силу, не в удовольствие, но для дела.
Наконец Жихарь зарычал, взмахнул рукой и перешиб толстую дубовую столешницу. Яр–Тур сидя подпрыгнул на лавке и переломил ее. Можно было начинать захват города.