Приключения звездного торговца
Шрифт:
— Это ты не будь дураком, Эрик Уэйс,— яростно бросила она, глядя ему прямо в глаза,— Давая тебе и ему хотя бы одну лишнюю неделю, в течение которой вы сохраните силы и способность ясно мыслить, я, вполне возможно, спасу и свою жизнь. Ну а если нет — что я теряю? Одну или две безрадостные недели. Иди работай.
Несколько секунд Уэйс смотрел на нее не двигаясь, а затем кивнул, вернулся на свое место и снова запустил пилу.
А тем временем ван Рейн монотонно ругался, пробираясь по узкой тропинке к месту, выбранному Советом для своих заседаний, открытой площадке на самом краю обрыва.
Заседанием это можно было назвать только в переносном смысле: старейшины Ланнаха поджидали его, лежа на жесткой траве; их фигуры, вырисовывавшиеся на сером,
— Во имя Мирового Разума, наша встреча начинается,— ритуально начал командор.— Да будут наши мысли озарены солнцем и лунами. Да направляют нас духи наших праматерей. И да не опозорю я ни тех, кто летел прежде меня, ни тех, кто будет лететь позже.— Покончив с обязательной формулой, Тролвен вздохнул с облегчением.— Итак, вожди,— продолжил он,— мы решили, что не можем больше здесь оставаться. Я привел землянина в надежде получить совет. Вы бы не могли рассказать ему, между чем и чем приходится выбирать?
— Во-первых, Вожак, почему он вообще оказался здесь? — взвизгнул старый, с худым лицом и горящими злобой глазами ланнах.
— По приглашению командора,— невозмутимо объяснил Толк.
— Я хотел спросить... И не нужно, герольд, передергивать, ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Это он подбил нас на манненахский поход. А какой результат? Самое страшное поражение во всей нашей истории. Далее, он настоял, чтобы наши главные силы сидели здесь и безучастно наблюдали, как враг опустошает оставшуюся без защиты страну. И я не понимаю, почему мы снова должны выслушивать его советы.
В глазах Тролвена мелькнула тревога.
— Есть ли еще желающие бросить вызов? — негромко спросил он.
— Да, да,— послышалось со всех сторон,— пусть ответит, если может.
Ван Рейн покраснел (как рак) и начал раздуваться (как лягушка).
— На собрании Совета землянину брошен вызов,— сказал Тролвен,— Хочет ли землянин отвечать?
Все ждали.
И тут ван Рейн взорвался:
— Сорок тысяч драных кошек в глотку! Откуда на мою голову взялись все эти неблагодарные придурки? Всемилостивейший Боже, ну на кой хрен развел ты в этом мире дуболомов в погонах и политиканов? — Он яростно потряс над головой кулаками, набрал побольше воздуха и заорал еще громче: — В традесканцию моей бабушки! Это же просто возмутительно! Если всех здесь присутствующих обуяла мания самоубийства, чего ради должен старый и больной ван Рейн их удерживать? Регbассо [26] , или вы прекратите меня оскорблять, или я забью вас в ваши же собственные глотки!
26
Клянусь Бахусом (итал.)
Рычащей горой он двинулся на Совет; лежавшие в первом ряду старейшины испуганно подались назад.
— Землянин... господин... вождь... пожалуйста! — прошептал Тролвен.
Решив, что довел уже публику до нужной кондиции, ван Рейн резко сбавил тон.
— Ну лады,— сказал он холодно. — Я вам отвечу, отвечу все как есть. Я даю вам отличные советы, вы умудряетесь все своей глупостью испоганить, а потом я же и виноват. А я — несчастный терпеливый старик, совсем не похожий на того здоровенного молодого хулигана, каким был когда-то, у меня явный избыток христианского смирения, вот я и продолжаю — несмотря ни на что — давать вам советы. Ну предупреждал же я вас оставить Манненах в покое, тысячу раз предупреждал! Говорил, что плоты — главная сила Флота — могут подойти прямо к его стенам. Несчастный больной старик на коленях перед вами ползал, умолял захватить сперва ключевые города в глубине равнины — так нет, вы его не слушали. И все-таки мы взяли Манненах, но упустили победу по чистой глупости. Вот имей я крылья, как у ангела, чтобы лично вести вас в бой! Да я бы сейчас кукарекал на клотике адмиральской грот-мачты,
Ван Рейн замолчал. Теперь он слышал только астматические хрипы в собственных легких, недовольный ропот, доносящийся со стороны лагеря, да холодный звон чужих ручьев, сбегающих по чужим камням.
— Если...— неуверенно начал Тролвен,— если бросавшие вызов считают ответ удовлетворительным, можно вернуться к делу.
Никто не произнес ни слова.
— Может быть, скажет землянин? — нарушил Толк затянувшееся молчание.
К герольду — единственному из собравшихся — полностью вернулось самообладание, и теперь он напоминал завзятого театрала, наслаждающегося отличной актерской игрой.
— Ja, скажу, еще как скажу. Я отлично понимаю, что больше оставаться здесь нельзя. Вот вы спрашиваете, почему я держал армию на поводке и позволял капитану Дельпу делать все, что ему заблагорассудится. Imprimus,— ван Рейн начал загибать пальцы,— потому, что он только и мечтает о крупном сражении, в котором нас скорее всего разнесут в капусту — дракхонов больше, к тому же они воодушевлены недавней победой, да и просто хорошо питаются. Secundus, сюда он пока не полезет, его воины непривычны к горам и боятся попасть в засаду. Поэтому, сидя спокойно и не высовываясь, мы получим возможность изготовить метательные машины. Tertius [27] , у меня есть надежда, что за время этой задержки, пока я занимался мастерской, появилось средство одержать победу.
27
В-третьих (лат.)
— Что? — совершенно забыв о формальностях, рявкнул один из старейшин.
— А! — Ван Рейн приложил палец к своему внушительному носу и заговорщицки подмигнул.— Об этом мы поговорим позднее. Вполне возможно, вы считаете меня жалким обессиленным стариком, которого нужно уложить в кроватку со стаканом горячего грога и хорошей сигарой, но я покажу вам, что такое коммерсант из Торгово-технической. Так вот, я предлагаю сняться отсюда и двинуть на север.
Он замолк, терпеливо ожидая, когда затихнет поднявшийся гвалт.
— Порядок! — во весь голос крикнул Тролвен.— Порядок! — Он громко хлопнул по земле хвостом,— Успокойся, вождь!.. Послушай, землянин. Действительно, кое-кто предлагает полностью оставить Ланнах, и день ото дня такие разговоры звучат все чаще и чаще — ведь наш народ теряет последние остатки надежды. Подходит Время Рождения, но мы еще можем поспеть в Трясины Килну и спасти таким образом большую часть женщин вместе с их потомством. Однако это значило бы бросить наши города, наши леса и луга — все, что у нас есть. Бросить все, что трудом своим создавали десятки поколений наших предков, и превратиться в дикарей, прозябающих в мрачных, грозящих болезнями джунглях, превратиться в ничто. Лично я гораздо охотнее погибну в битве. Но в Килну,— продолжил он, переведя дыхание,—хотя бы тепло. А на севере Ахана сейчас еще лед не стаял.
— Вот именно,— невозмутимо согласился ван Рейн.
— Ты что, хочешь, чтобы мы погибли от голода и холода в ледниках Дорнаха? Южнее Дорнаха нам места нет — в любой точке Холменаха нас сразу обнаружат разведчики Флота. Хотя, может быть, ты решил дать последнюю битву на этих островах, тогда...
—Нет,— мотнул головой ван Рейн,— Мы проскользнем в этот самый Дорнах. Ведь кроме оружия мы можем прихватить и еду —провиант на... скажем, дней на десять, nie?
— Ну да... но даже и в таком случае... Ты что, предлагаешь атаковать главные силы Флота с севера? Направление неожиданное, но надежды это нам не прибавит.