Прикосновенье
Шрифт:
Солдаты этих лет
Делились на простивших их
И на сказавших «нет».
А ведь солдаты там, вдали,
Делились наугад:
На тех, что все-таки пришли
И не пришли назад.
«Перекрой известных песен…»
Перекрой известных песен,
Что порой бывает пресен
В час поющего свинца.
Коль на девичьем окошке
Все светился огонек,
Появлялся на дорожке
Тут же новый паренек.
А ведь было всем охота,
Чтоб ждала — не день, не год.
Но придумывал же кто-то
Вариант народный тот.
И злорадно горевали
Меж бомбежек и атак.
И качали головами:
«Да, дружочек. Вот ведь как…»
Перекрой известных песен,
Их счастливого конца,
Что порой казался пресен
В час поющего свинца.
БАЛЛАДА О НОЧЛЕГЕ
Спит солдат, навалившись на руль.
Сны ползут наподобие ленты.
Эй, шофер! Гарнизонный патруль!
Предъявите свои документы.
— Документы? Понятно. В момент.
Вот, сейчас...
Как на улице мокро.
И — прошли. Только дождь о брезент,
Да подружка в машине примолкла.
Дождь сильней. Струи падают с крыш.
— Напугалась?
— Ага.
— В самом деле?
— Хорошо, притворился, что спишь,
И в кабинку они не глядели.
Дождь шумит, как негромкий прибой.
И любое отброшено вето.
— Хочешь, милый, поеду с тобой? —
А самой и не верится в это.
Он задумчиво смотрит во тьму.
И совсем небольшая заминка:
— А куда же тебя я возьму?
Не моя даже эта кабинка.
Завтра утром
Щелкнет весело дверцей зеленой,
И слова повторенных команд
Разнесутся над нашей колонной.
И поедем — вперед и вперед,
А немногие — позже — обратно.
Говорят, что любовь не умрет,
И, по совести, это приятно.
Если ж как-нибудь после войны
Вдруг тебя повстречаю опять я,
Улыбнемся ли, прошлым полны,
Или кинемся, плача, в объятья?
Не спеши угадать, погоди.
Никакого не нужно ответа.
Головой у меня на груди
Ты тихонько поспи до рассвета…
Полог леса и глину полей —
Навсегда вы мне это оставьте, —
И обмотки ночных патрулей,
Отраженные в мокром асфальте.
И еще — юной женщины взгляд,
Только взгляд, без единого слова, —
Что из дальнего вечера взят,
Не лишенный значенья былого.
Да, любовь оказалась сильна
В сочетаньи с войной и разрухой.
Как достойно держалась она
Даже перед смертельной разлукой.
Эту малую вспышку огня
Из кремня высекало кресало,
И она среди ночи и дня,
К удивлению, не угасала.
Оказалось, что ей нипочем,
А как будто бы даже на пользу, —
Холод, голод и мрак за плечом,
И тревоги отнюдь не для форсу.
И жила она жизнью своей
Над печалями фронта и тыла,
И, пожалуй, единственной ей
Затемнение на руку было…
Но почти уже стало светло.
Командира поблескивал «виллис».
Капли избороздили стекло,
Так их путь прихотлив и извилист.
И моторы уже завели,
И машины гудящей струною,
Ровно выстроясь, как журавли,
Потянулись одна за одною.