Прикосновение греха
Шрифт:
— Что я должна сделать? — спросила она с легким вздохом, не в силах отличать добро от зла, хорошее от плохого, спасение от мести.
— Помыться.
— Отлично.
Стряхнув с себя его руку, Трикси направилась к ванне. В наступившей тишине комната наполнилась звуками летней ночи и ароматом олеандра, проникавшим снаружи. У видавшей виды медной ванны Трикси остановилась, сбросила с себя простыню и, переступив через нее, шагнула в воду.
Паша на мгновение забыл, что находится в горах Морей [10] ,
10
Пелопоннес.
Паша сжал кулаки, задыхаясь от ревности. Воображение снова и снова рисовало ему сцену на диване, а мысль, что Трикси могла забеременеть, и вовсе сводила его с ума.
— Скажи, когда я стану для тебя достаточно чистой, — проронила она с прежней язвительностью в голосе.
— Когда перестану чувствовать его запах, — холодно ответил он и стал расстегивать куртку. — Я дам тебе знать.
Она не могла на него смотреть и всецело сконцентрировалась на мытье, не замечая ничего вокруг. Все остальное представлялось слишком сложным и отвратительным и отдавало злом и бесчестьем. Кошмар, который она предпочла бы забыть.
Голый по пояс, Паша сидел с бутылкой и наблюдал за ней, с трудом сдерживая бушевавшую в нем ярость. Эта прекрасная женщина совсем недавно принадлежала Хуссейну. Воспоминания, словно проклятие, тяготили его сердце, и он не знал, сумеет ли обуздать клокочущую в нем жажду мести.
Он даже не пошевелился, чтобы помочь ей выбраться из ванны. Она метнула в него взгляд, полный ярости, и, взяв полотенце, насухо вытерлась.
— Будешь нюхать? — грубо осведомилась она, стоя перед ним.
Трикси сомневалась, что сможет и дальше питать к нему благодарность за то, что он спас ей жизнь.
— Потом. Отправляйся в кровать, — приказал он ледяным тоном, словно отдал команду солдатам.
— А если не отправлюсь?
— Оттрахаю тебя на полу.
— Я уже забыла всю силу твоего очарования.
— В то время как твое действует безотказно на мужчин в боевой готовности.
— Я не стану извиняться за то, что осталась в живых, если ты этого от меня добиваешься, — бросила она с вызовом в голосе. — Что мне следовало сделать? Убить себя, чтобы спасти твою честь?
Паша промолчал, лишь сильнее нахмурился.
— Вот что я подумала, — промолвила Трикси, отбросив прочь полотенце. — Пока ты дуешься и ведешь себя, как праведный святоша, что, несомненно, тебе несвойственно, я собираюсь немного перекусить. И была бы тебе бесконечно признательна, если бы и ты ополоснулся. У тебя руки в крови, — заметила она холодно, направляясь к столу.
Опустив взгляд, Паша увидел кровавые»пятна на своих ладонях и вспомнил, как брызнула кровь из отрубленной
Услышав грохот и следом звон разлетевшихся в стороны бутылок, Трикси обернулась и увидела, что Паша стремительно надвигается на нее.
Попятившись, она схватила со стола одну из полных бутылок и занесла над головой, словно дубинку.
— Не приближайся! — крикнула она. Паша остановился.
— Неужели ты вообразила, что это может мне помешать? — усмехнулся Паша, небрежно указав на занесенную бутылку.
— Не надейся, ты от меня ничего не добьешься, — заявила Трикси заносчиво.
— В этом наши мнения расходятся.
— Что ты собираешься делать? Заставить меня во что бы то ни стало заплатить за твою обиду?
— Похоже, тебе очень понравилось развлекаться в постели с Хуссейном, — ответил он, полыхая ненавистью. — Я хочу трахать тебя до тех. пор, пока ты не сможешь шевелиться. А потом еще столько же.
— Потому что считаешь меня кругом виноватой, — произнесла она, выплеснув наружу всю свою горечь.
— Пожалуй.
— А ты мой Бог и судья.
— Угадала. — Все было зыбким и непонятным, кроме душившей его злобы. — Что, если он сделал тебе ребенка? Ты об этом подумала?
Трикси побледнела. Эта мысль не приходила ей в голову. Но она не могла изменить того, что случилось. Не могла воспрепятствовать ни своему похищению, ни последующим событиям. Что ему, черт побери, нужно от нее? Чтобы она ползала перед ним на коленях, вымаливая прощение?
— Я могла и от тебя забеременеть, — холодно возразила она.
— Ах ты, стерва, — прошипел он так тихо, что она скорее угадала, чем услышала адресованное ей оскорбление.
— Похоже, мы зашли в тупик? — Она вскинула на него взгляд, дерзкий и вызывающий.
— Отправляйся в постель.
Отрывистые, жесткие, бескомпромиссные слова. Трикси в бешенстве стукнула бутылкой о край стола, осколки разлетелись по всей комнате.
— Иди и возьми меня, — прорычала она злобно, наставив на него зазубренный обломок бутылочного горлышка. Ее глаза метали молнии.
— Господи Иисусе, — выдохнул Паша, шокированный столь невероятным зрелищем. Ее взрывная реакция несколько остудила его ярость, и он в примирительном жесте поднял руки. — Расслабься, — пробормотал он как можно спокойнее. — Просто расслабься и отдохни.
— Я не могу расслабиться, — заметила она. — У меня такое ощущение, будто я опять оказалась в плену. — Она вложила в слово «опять» всю силу своего презрения. — Угроза мужчины, пожелавшего обладать мною силой, не может не беспокоить меня. Более того, я намерена заставить тебя заплатить мне за нанесенные оскорбления. Для разнообразия.
Пока она говорила, на его губах играла слабая улыбка, а когда она закончила, он уже улыбался во весь рот. Злые огоньки в глазах погасли.
— Я что-то не так сказал?