Прикосновение к Раю
Шрифт:
– Не беспокойся, дочка, он не будет рядом с тобой все время. Пошутил, наверное. А если серьезно, он в ответе за то, чтобы с тобой все было в порядке. Если посчитает нужным, наймет и охрану.
Инесса вздохнула с облегчением.
– Ну, в таком случае…
В это время открылась дверь палаты, и там показался главный врач больницы Марат Арсланович.
– Ну как у нас сегодня настроение? – спросил он, подойдя поближе к кровати.
– Замечательно! – бодрым голосом ответил Ренат Муратович, но в его глазах промелькнула настороженность. Инесса в недоумении перевела глаза
– А-а, это ваша дочь? – вдруг оживился доктор. – Очень хорошо. Будем знакомы, я главврач больницы Марат Арсланович. Ваше имя Инесса, если не ошибаюсь?
– Да, – улыбнулась девушка. – Только сегодня приехала.
– Замечательно! – Марат Арсланович сделал вид, что не замечает жесты лежавшего на кровати больного, и повел девушку в сторону окна. – Знаете что, Инесса Ренатовна, если не возьмете всё в свои руки, можете потерять отца.
– Как это? – испугалась девушка. – Он ведь сказал, что все хорошо и очень скоро поправится. – Инесса с удивлением посмотрела на отца. Ренат Муратович нервно разглядывал зеленые линии на экране прибора, видимо, раздосадованный тем, что ситуация вышла из-под его контроля.
– Он-то скажет… Но его сердцу нужна срочная операция, а такие делают только в Германии. Заранее предупреждаю – не из дешевых. Вот уже третий день я пытаюсь добиться согласия вашего отца, но он – ни в какую. Правда, ваш отец мог бы жить и так. Но в таком случае для него все эмоции уже будут противопоказаны. То есть он не сможет ни радоваться, ни расстраиваться. Всё это выбьет его из колеи. Но жизнь без радости и печали по сути просто невозможна. Тем более с его-то работой.
– Ваше мнение, доктор?
– Я свое слово уже сказал. Три дня тому назад. Рената Муратовича первым же рейсом необходимо отправить в Германию. В Мюнхене есть очень сильная клиника. Там его на ноги поднимут.
– Сколько времени это займет?
– Операция и терапия – всего около трех месяцев.
– Отец???
Ренат Муратович молчал.
– Он не хочет оставить вас одну, Инесса Ренатовна. Вся причина в этом.
Инесса встала на колени рядом с кроватью отца и положила голову на его грудь.
– Отец, пожалуйста, соглашайся! Ради меня, прошу тебя? Все богатства в мире не заменят мне тебя. Ты мне нужен живым, понимаешь? – Девушка подняла голову. Ее глаза умоляюще смотрели на отца.
Ренат Муратович сначала молчал, затем повернулся к Инессе и вытер ладонями ее еще влажные щеки. – Хорошо, я согласен, раз уж и ты настаиваешь… Марат Арсланович, дайте свои бумаги, я подпишу.
Главный врач с довольным видом улыбнулся.
– Вот это уже совсем другое дело! Я сейчас же позвоню вашей
секретарше, пусть позаботится о билетах и об остальном. А бумаги для подписи сегодня же будут готовы. – Он спешно покинул палату.
Ренат Муратович посмотрел на Инессу.
– Вот, дочка, не успела ты вернуться, а мне уже нужно уехать. С
нетерпением ждал твоего возвращения. Вот ведь, как
Инесса обняла отца.
– Отец, ты же сам сказал… Мы потомки воинов! Мы справимся. Не
беспокойся насчет своей работы. Я все постараюсь сделать так, как ты там организовал. Главное, чтоб ты выздоровел.
– Выздоровею, дочь…
А в это время в офисе компании, который был расположен на одном из центральных улиц большого города, уже спешно начали готовить все необходимое для отъезда.
3
1780 год. Март. Америка. Пенсильвания.
Он не помнил, как долго полз… Возможно, прошел одну, две мили, а, может быть, и больше? Нестерпимо ныла раненая нога. Пуля застряла там, чуть выше колена правой ноги, и оттуда просачивалась кровь. Их, избавиться бы от этой пули… Обессиленный Поль перестал ползти и позволил себе немного расслабиться. Он с тоской посмотрел на проплывающие на небе облака. Когда-нибудь эти облака пронесутся и над его родиной, которая осталась далеко-далеко, за бескрайней водной бездной. Ах, как бы он хотел вернуться в родные края на этих пушистых беззаботных облаках! В утопающий в цветах, солнечный майский день теплым дождем… Нежной росой на бутонах цветов на рассвете… Эх, ему бы следовало стать поэтом! Он бы создавал чудесные элегии и баллады об очаровательной возлюбленной, которую Поль непременно отыщет, где бы она ни была.
Много красавиц видел он в парижских салонах. Среди них были и очаровательные, и загадочные, и милые. Отец Поля, граф Этьен де Бернар, при каждом удобном случае напоминал ему о необходимости найти выгодную партию для брака. Во время Семилетней войны с Англией опустошена была не только королевская казна, но и состояние графа де Бернара изрядно потрепалось. Граф, потерявший во время этой войны старшего сына, как только слегка пришел в себя, перед Полью поставил вопрос боком.
– Сын, скоро тебе будет двадцать пять, нужно уже подумать о будущем, – сказал он однажды вечером. – Наше положение очень шаткое, и сам должен понимать.
– А что вы предлагаете, отец? – спросил Поль, насторожившись.
– Выгодная партия для брака, – сказал пожилой граф уже более настойчивым тоном. Было видно, что он дальше не собирался с этим тянуть.
– Ваша воля, сэр! – ответил Поль ледяным голосом. Слегка наклонил голову, дав понять, что разговор на этом и окончен, и направился к выходу.
Не успевший высказать даже третью часть своей приготовленной по этому случаю нотации, граф вздохнул и, взяв свежий номер газеты, сел на стоявший рядом кресло.
А Поль провел ночь за карточным столиком среди галантной и беззаботной аристократической молодежи своего круга. Выиграл, проигрывал, вновь выигрывал. Курил трубку за трубкой, пытаясь выдавить из души тоску.
Но тоска не унялась. Он понимал, что есть здравый смысл в отцовских словах. Его отец, потомственный аристократ, хочет сохранить величие своего рода. Титул и имущество – они неразделимы. Титул без имущества может быть и звучит красиво, но он никому уже не интересен. С такими никто не считается.