Прикосновение к Раю
Шрифт:
Чудесный апрельский день. Легкий ветерок играет лепестками больших красных бутонов на кустах. Снег давно уже растаял. Полной своей грудью везде дышит весна.
Накинув на плечи китель, Поль вышел во двор и остановился, прищурив глаза от яркого солнца. У него ликовала душа. Словно весь его мир наполнен счастьем. Как будто нет этой войны с ее злосчастными смертьями, горем и слезами. Она ушла далеко-далеко, словно и не вернется более. Как будто и не было этих двух лихих лет под градом пуль и сверкающими лезвиями сабель. Теперь вот этот белый добротно построенный двухэтажный
Пройдет очень и очень много лет, и граф Поль де Бернар, с достоинством стареющий благородный господин, в своих воспоминаниях вновь и вновь будет возвращаться к этим дням. Будет тосковать по тому времени, когда в неравной схватке его тяжело ранило, и он упорно преодолевал бесчисленное количество футов. Потому как не сможет забыть невероятный и изумительный миг Вознесения на Небеса. Причину этого неожиданного озарения в конце концов тоже осознает.
Но пока об этом он еще ничего не знает. Он всего лишь радуется, что наконец может выйти на воздух после долгого, длиною в несколько недель заточения. Как же ему не радоваться: там, во дворе что-то делает Эмилия, от чистоты и нежности которой так и стучит сердце в груди.
– Доброе утро, мисс Эмилия! – Поль улыбается.
– Мистер Бернар! Для нас большая радость, что с каждым днем вам все лучше и лучше! – Эмилия слегка наклоняет голову.
– Мисс Эмилия, может быть, вы будете называть меня просто Поль, иначе начинаю чувствовать себя каким-то пожилым господином, – жалуется парень.
– Вполне даже возможно. Если храбрый капитан сам об этом просит… – На этот раз девушка звонко смеется.
– Спасибо вам, мисс Эмилия.
– За что?
– За то, что молились Господу за меня. Предполагаю, он не смог отказать просьбе такого невинного создания. Исключительно по этой причине и оставил меня в живых. Других разумных доводов не вижу.
Девушка вспыхивает, но быстро берет себя в руки.
– Наши земли нуждаются в храбрых воинах. Я всегда прошу у Бога, чтобы он был милосерден ко всем без исключения. – Эмилия торопится уйти. – С вашего разрешения, сэр…
– Мисс Эмилия! – опять к ней обращается Поль, осознав, что та может и исчезнуть вовсе. – Могу ли я приезжать сюда иногда между боями?
– Этот вопрос вы можете задать моему отцу, – отвечает Эмилия, опустив ресницы. Но ее сердце так и колотится в груди. А душа готова взлететь на небеса. Никогда доселе не испытанное чувство пронизывает все ее существо вплоть до каждой клеточки.
Только вот Поль никак не может понять себя.
Привыкший вращаться в избранных аристократических кругах и не испытывающий ни малейшего чувства страха на поле брани молодой граф в недоумении. Он не может понять, как этой юной дочери обычного простого фермера удается его так обезоружить.
Ради нее готов ли Поль отказаться от привычного уклада и изменить всё в своей жизни и начать другую, еще неведомую?
Молодой граф не совсем в этом уверен.
Да и вряд ли он бы осмелился бросить Эмилию в этот омут светской жизни – без знаний ее тонкостей недолго и утонуть.
Если даже решится – старый
Никогда!
И что же дальше?
Зачем тогда играть с чувствами этого невинного создания?
Эх, если бы это была только игра!
Так прошли день за днем, и молодой граф, наконец выздоровев и окончательно запутавшись в своих чувствах, снова отправился на поле брани.
7
2009 год. Август. Россия. Уфа.
– Дядя Даниил, ты же говорил, что эта кукла в нашем деле ничего не смыслит!
– Потише, Эрик! – Сафин закрыл оставшийся приоткрытым за его племянником дверь кабинета. Но перед тем не забыл заглянуть в коридор. Вроде никого и не видно. Он вздохнул с облегчением и сел за стол. – Никто здесь не знает, что мы с тобой родственники. И, смотри, об этом – ни-ни! Даже Эмме своей не говори! Ты испортишь все мои планы.
– Я тебе не ребенок! – отрезал тот, но все же его голос стал более тихим. – Ты ведь сказал, что ничего не стоит вывести дочь старика из этой игры. А она как за работу взялась!
Сафин вздохнул.
– Кто знал, что его дочь окажется такой упертой! Раз уж так долго жила в Европе, я надеялся, что она успела испортиться от легкой жизни и не будет особо напрягаться. А она, будь она неладна, быстро разобралась что к чему.
– Ты что, пригласил меня, чтобы нахваливать эту надменную мадамку? – прервал его потерявший терпение Эрик. – И так в течение дня вздохнуть даже не дала. Подавай ей то одно, то другое. И после окончания рабочего дня не хочу жевать эту резинку. Надоело!
– Тебе, племяшка, очень быстро все это надоело. А ты знаешь, какое у этого денежного мешка состояние?
– Представляю, – буркнул Эрик. – Где в этом мире справедливость, а, дядя? Если даже лет десять будешь носом землю рыть, не видать ведь и десятой доли этого богатства. Зло берет, честное слово!
– А ты, племяшка, слегка притормози свою злобу. Здесь нужна ясная голова.
Эрик насторожился, поняв, что дядя хочет ему что-то сказать.
– Ну, ну, дядя, у тебя же есть какой-то план? Не тяни, скажи сразу!
Сафин сразу не ответил, достал маленькую пластиковую бутылку воды из небольшого холодильника, стоявший в углу кабинета, не спеша открутил колпачок, глотнул пару раз и некоторое время стоял у окна в задумчивости.
– Вот что, Эрик, – сказал он, когда снова сел за свой рабочий стол. – Я знал, что Ренат рано или поздно окажется на операционном столе. Долго он бился в круговороте бизнеса, где в общем-то нет правил. Я давно уже понял, что горючего в его моторе осталось маловато. А он, упертый, все ходил. Всё это хозяйство должно было перейти ко мне, если бы вдруг он попал в больницу. По той простой причине, что никого рядом, кто мог бы тянуть эту ношу, в принципе нет. Твой дядя вовремя умел избавляться от всех, кто хоть как-то мог представлять для меня опасность в этом отношении. Жизнь – это то же самое, что и игра в шахматы. Нужно уметь предвидеть не только свои дальнейшие шаги, но и то, что могут предпринять окружающие тебя люди.