Прикосновение невинныъ
Шрифт:
— Привет, незнакомец, — сказала она, коротко улыбнувшись. — Что заставило тебя опять появиться в моей жизни?
Иза почувствовала, что эта сдержанная женщина по-настоящему тепло относится к ее спутнику, как к старому другу. У них было общее прошлое. Иза почему-то вдруг подумала о травмах и рубцах, сама не зная почему.
Дэниел протянул обе руки, она быстро пожала их, впрочем, целоваться они не стали. Да, раны зарубцевались.
— Мы с Эли когда-то были хорошими друзьями, — объяснил Блэкхарт Изе. — Давно. В Лондоне.
— Три
— Да, я все испортил.
— Как поживаешь, Дэниел? Совсем поправился? — Она отступила назад, чтобы оглядеть Дэнни, одобряя увиденное, сравнивая, вспоминая.
— Я чувствую себя прекрасно. Единственное, что меня мучило, это невозможность поблагодарить тебя как следует. Не имел представления, что ты живешь в одном городе со мной. Как?..
— Устала от Лондона. Устала жить в долгах и грязи. Наблюдать, как слишком многие мои друзья не выплывают. Ты знаешь, как это бывает, Дэнни.
Он повернулся к Изе.
— Эли помогла мне, когда я болел несколько лет назад, — она всегда будет мне особенно дорога.
— О'кей, довольно этого блэкхартовского трепа. Я все это уже слышала, помнишь? — Но выражение лица Эли стало спокойнее, а улыбка — шире. Она пригласила их в помещение, где переодеваются и отдыхают сестры.
— Я довольно хорошо помню ту ночь, когда вас привезли, — объяснила Эли Изе. — Это была чертовски тяжелая ночь, не только вас привезли, обычные происшествия субботнего вечера, остановка сердца и неприятности с несколькими пьяными болельщиками после футбола.
— Значит, было довольно беспокойно?
— Очень. Но по субботам всегда так.
— Ну порадуй меня, Эли, — вмешался Блэкхарт. — Может быть, было достаточно беспокойно, чтобы перепутать пациентов?
Сначала она застыла от изумления, но покачала головой.
— Нет. Мы надеваем идентификационные бирки, как только начинаем осматривать пациента. Никакая ошибка невозможна.
— А может ли кто-нибудь намеренно поменять бирки?
— О нет! Пациент должен быть без сознания или в бреду…
— Или быть младенцем, — прошептала Иза.
— Никто не мог бродить по больнице, подменяя идентификационные бирки в ту ночь, в тот момент, когда всюду были полицейские.
— Полицейские?
— Они были везде — авария, футбольный матч… Был даже грабитель со сломанной ногой. Вот почему я так хорошо помню ту ночь, наши местные констебли — ужасные зануды… От них беспокойства не меньше, чем от больных.
— Что вы имеете в виду?
— Всегда просят помочь им с расследованиями. Ну, вы понимаете, какие расследования имеют в виду мужчины…
Обе женщины взглянули на Дэниела, который скорчил невинную гримасу, — ну вылитый мальчик-певчий из церковного хора. Только Иза никогда не видела мальчиков-певчих с серьгой в ухе.
— Они неисправимы, миссис Дин. Один из них пытался
— Пожарная тревога?! — Голос Дэниела вдруг сорвался.
— Да. Один из пьяных нажал на кнопку, так что нам пришлось на пару минут эвакуировать больных, не нуждавшихся в срочной помощи, пока мы все проверили. Да, это случилось как раз в тот момент, когда вас привезли.
— Так что значительная часть отделения «скорой помощи» оставалась без присмотра?
— Не совсем, да и суматоха длилась не больше двух минут. Мы обнаружили, что тревога ложная, даже раньше, чем успели вывести всех транспортабельных больных.
На минуту Иза закрыла глаза, пытаясь представить себе, как сбитые с толку пациенты бродят, не зная, что делать, а персонал отделения «скорой помощи» пытается справиться с ситуацией и восстановить порядок, внимание их отвлечено. Возможно, все случилось прежде, чем прикрепили идентификационные браслеты. Прежде, чем Бэллу защитили.
— Эли, а возможно ли, что во время пожарной тревоги пациента оставили одного, в одной из этих кабинок, что сестры и доктора вышли, чтобы выяснить, что происходит?
Сестра задумалась.
— На несколько секунд возможно. Не больше. Все произошло очень быстро.
Иза и Дэниел впитывали эту информацию, взвешивая, возможно ли, чтобы во время суматохи произошла ошибка или преступление. В конце концов, подменить ребенка можно гораздо быстрее, чем надеть браслет. Секундное дело.
— А вы помните моего ребенка, Эли? Как она выглядела?
— Нет. К сожалению, мисс Дин. Труднее всего запомнить пациентов грудных детей. У них еще такие неоформившиеся тонкие черты, кажется, они меняются каждую минуту, а вашим ребенком я лично не занималась. Случилось так, что я возилась с другим малышом, при той суматохе, что царила тогда, я не уверена, что запомнила хоть чье-то лицо.
Мир, казалось, опрокинулся.
— Здесь был другой ребенок? Девочка? — Иза и Дэниел, казалось, пытались опередить друг друга, выкрикивая этот вопрос.
— Да. Мать уронила ее и была очень обеспокоена, но девочка оказалась в полном порядке. Мы быстро проверили ее.
— А на ней был идентификационный браслет?
— В нем не было нужды. Ее ведь не регистрировали в качестве пациентки.
— Но она была здесь во время пожарной тревоги? В то же самое время, что и я?
— Безусловно.
— Эли, это очень важно. Не можете ли вы припомнить имя матери?
— Нет, не могу. Кроме того, нам не полагается давать информацию другим пациентам.
— Послушай, Эли, — беспокойство Дэниела было очевидным. — Может быть, это самое важное, о чем я когда-либо просил тебя. Самое важное!