Прикосновение невинныъ
Шрифт:
— Пожалуйста, — рыдала девушка.
— Сначала мой ребенок. Потом получишь это. Если в нем еще что-нибудь останется.
— Я ничего не знаю, — соврала Полетт.
Новая струйка героина взлетела в воздух. Девушка смотрела на Изу с искаженным от ярости лицом, но в глазах этой женщины был гнев, настолько превосходящий ее собственный, и такая сила, что Полетт поняла: обмануть ее не удастся. Сопротивление дочери Деверье слабело.
— Хорошо, хорошо, — молила она. — Только не делай этого.
— Что случилось с моим ребенком?
Полетт хотела соврать, собралась отрицать все, но
— У меня… был ребенок, — запинаясь, начала она. — Не мой. Чей-то… Маленькая девочка, которую должны были усыновить. Ее приемная мать заболела, она не могла ее больше держать у себя, и я забрала ее, чтобы найти других приемных родителей… — Полетт вся дрожала. — Но я ее уронила. Наверное, потеряла сознание, не знаю… Споткнулась. А потом вижу, она лежит у лестницы, и глаза закрыты. Она ударилась, была такая бледная. Я не могла ее разбудить. Я не хотела причинять ей вреда. — Она зарыдала. — И я пошла в больницу. Чтобы ей помочь! Разве вы не понимаете?
— Продолжай, — потребовала Иза. Она тоже дрожала.
— Я приехала туда с ребенком на руках. Все вокруг бегали, никто не обращал на меня внимания.
Девушка кивнула.
— Я бродила там, искала сестру. Кажется, тогда ребенок уже перестал дышать. Я так испугалась! Потом заглянула за занавеску, там лежали вы. Все лицо в крови. Без сознания. И ваша девочка почти такая же. Улыбающаяся.
— Она… жива. — Иза с трудом выдохнула эти слова.
Полетт кивнула.
— Бэлла жива, — прошептала Иза. — Жива… — Шепот перешел в слабый крик, почувствовав облегчение, поднимающееся из самой глубины ее существа. Несколько секунд она не могла справиться с чувствами, ей хотелось смеяться, рыдать, кричать, петля, душившая ее все это время, наконец лопнула. Она почувствовала необыкновенную легкость, одновременно понимая, что предстоит еще очень многое сделать. — Ты, сука! — с холодной яростью прошипела она Полетт. — Ты подменила их, да? Взяла мою девочку вместо своей, мертвой.
— А что еще мне оставалось делать? Вокруг никого не было. Я не могла признаться, что убила ребенка. Тогда бы все раскрылось.
— О наркотиках. О том, как вы с Фолдом продавали детей через Миссию. Тем, кто больше заплатит.
Девушка опустила голову, почти мертвая от бессилия и стыда.
— И как твой отец покрывал тебя.
Голова Полетт дернулась.
— Мой отец? Помогал мне? — Она выплюнула эти слова с ненавистью. — Будь он проклят! Разве вы не понимаете, что это он во всем виноват? Такая важная персона, столп общества, государственный деятель, которого все уважают. Где он был, когда я так нуждалась в нем? Когда он был нужен моей матери? Разыгрывал Господа Бога, спасал страну и мир? — Полетт в бессильной муке схватилась за живот.
— Он боролся, чтобы покрыть тебя.
— Чувство вины. Ничего, кроме чувства вины. Ублюдок. — Девушка зарыдала от отчаяния, которое было сильнее физической боли. — Пожалуйста, отдайте мне иглу.
— Нет, пока не скажешь, что ты сделала с моей девочкой. — Иза надвигалась на Полетт, почти забыв
Глаза Полетт затянулись мутной пеленой.
— Пожалуйста, — простонала она. Еще несколько капель упало на пол.
— Что ты сделала с Бэллой?
Девушка глубоко вздохнула, казалось, ее истощенное тело вот-вот сломается.
— Я унесла ее из больницы. Никто не заметил. Пришла с ребенком, ушла с ребенком. И отдала девочку новым приемным родителям, как и собиралась.
— Так где же она? — в отчаянии закричала Иза, поднимая шприц над головой, как будто собираясь бросить его на пол.
— Нет! — завизжала Полетт, закрыв руками лицо и съежившись. Она сидела на четвереньках и по-собачьи выла.
Ее молчание не вызвало у Изы ничего, кроме гнева. Эта женщина вырвала у нее из рук Бэллу, украла ее ребенка и навлекла на нее несчастья, которые трудно даже вообразить. А теперь умоляла о сочувствии.
Невероятно. Иза не могла найти в себе сил пожалеть Полетт. Она сунула шприц Дэниелу, не сознавая, как мучительно тому взять его в руки, и повернулась к измученной наркоманке. Она не позволит Полетт утаить правду. Изидора подняла ее за плечи, ожидая увидеть глаза, полные слез, но, к своему изумлению, натолкнулась на дикую злобу.
Полетт прыгнула, ярость подбросила ее, как на пружинах. Она бросилась на своего мучителя, намереваясь вырвать то, что не смогла вымолить. Две женщины, две жизни столкнулись в поединке. Порок и добродетель.
Когда Иза увидела маневр Полетт, она размахнулась и изо всех сил ударила ее по лицу. Отлетев к стене, дочь Деверье ударилась головой, изо рта у нее брызнула кровь. А Иза уже снова трясла девушку, пытаясь вернуть ее в реальный мир.
— Где она сейчас? Где, говори!
Полетт что-то пробормотала. Иза прислонила ее к стене. Глаза девушки были плотно закрыты.
— С одним из наших воспитателей, не знаю, с кем именно. Скоро ее передадут новым владельцам.
— Владельцам?! — взвилась Иза, придя в ярость от гнусности этих слов. — Бэлла не предмет!
Увы, для Полетт она была просто товаром, за который можно выручить деньги.
— Каким владельцам? — переспросила Иза, задыхаясь.
— Иностранцы.
— Иностранцы? Откуда?
— Из-за границы.
— Откуда именно?
Иза с размаху ударила ее по щеке, и глаза Полетт внезапно открылись. Бездушные, пустые.
— Откуда-то с Ближнего Востока. Не знаю точно.
— Но почему, черт возьми, им нужен именно такой ребенок, как Бэлла?
Ответа не последовало, но Иза полагала, что сама его знает. Об этом говорила Джуди, так напугавшая ее тогда. Белая кожа. Символ высшей расы. Они продали ее ребенка.
Ей хотелось размозжить голову Полетт о стену, вышибить ей мозги, растоптать здесь, в этом вонючем притоне, причинить ей страдания, хоть как-то компенсировать испытанную боль. Но, даже держа Полетт в своих руках, она знала, что ей никогда не удастся заставить Полетт страдать так, как страдала она сама. Настоящим ее врагом была не Полетт, а время. Если только Бэллу вывезут из страны и ее след затеряется за таинственными песчаными холмами Ближнего Востока, дверь за ее ребенком захлопнется навсегда. Эта мысль заставила Изу окаменеть.