Прикосновение невинных
Шрифт:
Иза обняла его, начала целовать, прижимая к себе сильно, как будто кто-то мог отнять его у нее.
— Бэлла не может поехать с нами, дорогой, — с горечью выдохнула она. — Она умерла и ушла на небо.
— Нет!
— О, Бенджи!
— Нет, нет, мамочка, Бэлла не умерла, — запротестовал малыш.
— Что ты, Бенджи?
— Пришла тетя и забрала Бэллу.
Глава 3
Очень нежно Иза усадила Бенджи, пригладила ему волосы, снова обняла, давая себе
Но мальчик ничего не хотел слышать, упорно твердя свое. У него были некоторые представления о смерти, это был один из первых уроков, усваиваемых детьми, когда они видели сцены страданий, о которых рассказывала Иза в своих репортажах. Смерть означала, что ребенок заснул. Чтобы никогда не просыпаться.
— Тетя унес'а Бэллу. И Бэлла п'ака'а.
— Какая тетя? Такая, как эта, Бенджи? — спросила Иза, показывая на Кэтти, которая с интересом прислушивалась к разговору между матерью и ребенком.
— Нет, нет, другая.
— Та тетя была похожа на меня?
Бенджи нахмурился, внимательно посмотрев на мать, будто видел ее в первый раз.
— Нет.
В мгновение ока перед глазами Изы возникло лицо, от которого ее охватил ужас. Горячая волна страха прошла вдоль позвоночника, прожигая затылок и проникая под череп, пока не запылал мозг. В пляшущих языках пламени она увидела ту самую смертельно бледную маску из своего кошмара.
Девушка. С глазами полными ужаса. Уплывающая. И забирающая с собой Бэллу. Иза схватила карандаш и клочок бумаги, на котором Бенджи что-то царапал до этого. И нарисовала лицо: тонкое, длинные пряди волос.
— Похожая на эту, Бенджи? Такие волосы? — запинаясь, спросила она сына.
Он кивнул.
— Старая тетя, Бенджамен? Она была старая?
— Нет, мам, — нетерпеливо ответил он, отрицательно помотав головой.
— А глазки?
Изидора нарисовала два круга, но Бенджи ничего не сказал. Тогда она начала заштриховывать круги, грубо, неровно, пока глаза не сделались маленькими, а окружающие их тени огромными и темными.
— Да. Она такая!
И тогда Иза замолчала, охваченная ужасом, застывшая в мучительном сомнении. Это не может быть правдой. Возможно ли такое?
— Не могу ли я чем-нибудь помочь? — Это была Кэтти. Иза медленно повернулась, как бы пробуждаясь ото сна, часть которого была кошмаром, а часть — игрой воображения. Но теперь она была уверена, что это сон.
— Мой ребенок умер. Здесь, в больнице. Несколько недель назад. — Глаза Кэтти расширились, выражая сочувствие. — Я почти ничего не знаю… не хотела знать об этом. До сих пор. Очень мало деталей, никакого свидетельства о смерти. Но теперь пора все выяснить. Как мне это сделать, Кэтти? Вы не знаете?
— Ваш ребенок умер здесь, в больнице? Печально. Все очень просто. Я могу все для вас выяснить. Вот моя карточка. — Она сунула маленькую визитку со своими данными в руку Изе. — Не беспокойтесь, я все выясню, а вы позвоните мне через пару дней. О'кей?
Со слабой улыбкой Иза поблагодарила ее, и мучительный страх отступил. Но, как бы она ни старалась, он не исчезнет совсем, ведь в горячем пепле сгоревших воспоминаний
У нее появилась идея. Она знала, что это глупо, но вреда это не принесет, а иллюзии может рассеять, да и агония прекратится. Она обретет уверенность. Иза оставила Бенджамена в палате, объяснив, что должна еще кое-кому сказать спасибо.
Несмотря на отсутствие указателей, это место нетрудно было найти. Те, кому надо, знали, где искать. Когда Иза уже начала бродить по территории больницы, она несколько раз видела, как крытые фургоны без надписей и окон исчезали на дальней автостоянке.
Это был небольшой сборный домик. Над большими двойными дверями висела маленькая табличка с надписью: «МОРГ».
Иза вошла внутрь. И оказалась в длинном коридоре. На полу лежала решетка, прикрывавшая желоб для стока воды. В одном углу стояло ведро с метлой, в другом — тележка на колесиках, на стене — какая-то большая схема с именами и размерами. Другая стена состояла из серых металлических дверок, расположенных в два этажа, с номерами, некоторые находились на высоте до трех футов. На некоторых дверях была прикреплена написанная от руки бумажка: «Длительное хранение. Не оставлять незапертой».
В помещении было холодно. Где-то в глубине послышался грохот, как будто уронили металлический поднос, и Иза пошла на этот звук. Она прошла мимо открытой двери, за которой виднелась небольшая обшитая деревом часовня, ряд дешевых складных стульев, на одном из которых кто-то оставил пару только что вымытых резиновых сапог. Когда она свернула за угол, цвет пола изменился, стал зеленым. Ничего не понимая, Иза прошла мимо еще одной двери.
Это помещение было значительно больше предыдущего и походило на кухню отеля с его раковинами и прилавками, пластиковыми корзинами для отходов, весами, щетками и безупречно чистыми приспособлениями непонятного предназначения. На крюке, на дальней стене, висела циркулярная пила.
В центре комнаты стояли два стола из нержавеющей стали, покрытые блестящей металлической решеткой. На одном лежали скальпели, молотки, пилы, стамески, ножницы, которые вызвали бы зависть у ее покойного отца, страстно увлекавшегося резьбой по дереву. На другом, освещенном так, что влажная поверхность сверкала, лежало нечто, над чем колдовал невысокий человек в зеленом халате, фартуке, резиновых перчатках и сапогах. Пол вокруг него был мокрым. Транзистор, стоявший на столике рядом, изливал мелодию моцартовской симфонии, и человек, стоявший над столом спиной к Изе, покачивался в такт музыке.
Пом. Пом-пом. Пом-Пом-пом-пом-пом-пом.
Нижняя часть его тела ритмично опускалась и поднималась, а верхняя оставалась совершенно неподвижной, сосредоточенной на работе. Он не сразу заметил, что кто-то вошел.
— Здравствуйте, доктор, — произнес он из-под маски. — Через минуту я освобожусь.
Иза взглянула на правую стену и увидела такие же металлические дверцы с номерами — это была другая стена холодильника. Перед ней стояла еще одна тележка, под простыней отчетливо проступали контуры человеческого тела. Теперь она знала, над чем работал служитель.