Прикосновение полуночи
Шрифт:
– Ты угрожаешь мне?
– Нет. Когда я держала в руках умирающего Галена, я думала, что это слишком высокая цена за любой трон. Я и сейчас так думаю, но спасибо тебе, дорогая тетя, за напоминание, что я либо стану королевой, либо умру.
– Оказаться в моей постели – это еще не смерть, Мередит.
– Иногда, дорогая тетя, смерть души страшнее, чем смерть тела.
– Хочешь сказать, что, если я тебя заставлю, я убью твою душу? – Она опять рассмеялась.
– Это убьет что-то во мне, и ты, несомненно,
– Да, – согласилась она. – Получу.
Я ощутила запах роз – нежный, тонкий запах. Андаис оглянулась по сторонам.
– Что это пахнет?
– Цветы, – сказала я.
– Здесь нет цветов.
Я посмотрела прямо в покрытое засохшей кровью лицо.
– Будут.
Единственное слово обладало весом и силой.
– Розы – хрупки, Мередит. Они не растут в саду без присмотра садовников.
– Диким розам присмотр не нужен, – сказал Дойл.
Королева повернулась к нему.
– Что это ты лепечешь, Мрак?
– Разве ты не чувствуешь, моя королева? Это запах не садовых роз, это пахнет шиповник, дикая роза, а ей не нужны ни грядки, ни садовники. Скорее напротив, ее почти невозможно вырубить и уничтожить, если она пустила корни.
– Не подозревала, что ты интересуешься садоводством, Мрак.
– Эта роза создаст сад для себя сама, где бы ни выросла.
Она уставилась на него, вглядываясь в бесстрастное лицо, словно увидела что-то, что я не могла прочитать.
– Осторожней, Мрак, не влюбись в розу, у нее есть шипы.
– Да, – согласился он, – всегда нужно помнить о шипах, когда собираешься сорвать розу.
– И ты поранишь меня своими шипами, Мрак?
– Зачем розе шипы, если они не ранят?
– Это угроза? – спросила она.
– Что, если часть души, которую ты украдешь у Мередит, это та самая часть, что взывает к ситхену? Что, если часть ее радости, которую ты убьешь, это та часть, к которой обращается Богиня? Неужели ты уничтожишь все, что едва проснулось, ради темного позыва?
– Я здесь королева, Мрак!
– Твой брат Эссус тебя любил, – сказал Дойл.
Это напоминание прозвучало странно даже на мой слух. Королева нахмурилась.
– Почему ты заговорил о моем брате?
– А почему Эссус не стал королем? – спросил Дойл все тем же невыразительным голосом.
– Он отказался от трона.
– Неправда.
Королева облизнула губы.
– Он не захотел убивать меня ради трона.
– Эссус слишком тебя любил, – сказал Дойл.
Андаис снова повернулась ко мне.
– А его дочь меня терпеть не может. Это ты хотел сказать, Мрак?
– Мередит, дочь Эссуса, не любит тебя, Андаис, Королева Воздуха и Тьмы.
Она прищурилась.
– Ты мне угрожаешь!
– Я говорю, что тех, кто желал видеть Эссуса на твоем троне, остановила его любовь к тебе. Теперь же между
Я бы очень хотела получше видеть ее лицо, но кровь почти все скрывала.
– Значит, ты служил мне лишь по обязанности, Мрак.
– Нет, моя королева, не по обязанности.
– Но сейчас ты меня не любишь.
– Нет, – сказал он. – Эту часть меня ты убила уже давно.
– А если я скажу, что Мередит никогда не получит мой трон, никогда не станет королевой, что ты скажешь на это?
– Что мы уйдем, все, кто пожелает, и найдем место изгнания в Западных землях.
– Ты не можешь говорить это всерьез!
– Я серьезен в каждом слове, Андаис, Королева Воздуха и Тьмы. Я всегда говорил всерьез, обращаясь к тебе.
Он не сдержал тихий звук, вырвавшийся из груди. На щеке блеснула слеза.
– Я не… – Она осеклась и начала снова: – Я не знала.
– Ты меня не замечала, – сказал он, и голос уже был ровным.
– Но ты всегда был рядом со мной.
– И все же ты меня не видела.
– А она тебя видит, Мрак? Она тебя видит по-настоящему?
Он кивнул:
– Да, она меня видит. Она видит нас всех.
Несколько мгновений они глядели друг другу в глаза, и она отвернулась первой.
– Иди – и забирай с собой свою розу вместе с ее шипами. Все, все убирайтесь!
Ей не нужно было просить дважды. Рис понес меня к двери через весь зал. Я была почти уверена, что могла бы идти сама, но быть в его объятиях – это было именно то, что мне нужно. Я уцепилась руками за его шею и смотрела на тетушку поверх его широких плеч.
Придворные из ее свиты какое-то время колебались, не уверенные, что приказ относится и к ним. Она закричала:
– Вон, вон! Все уходите, все!
Они быстро попятились. Даже Гвеннин попытался уползти. Андаис наступила на длинные спутанные ленты его внутренностей, и ее голос взвился в злобном визге:
– Нет, Гвеннин, не ты.
Мы добежали до дверей, открыли их и закрыли за собой, прежде чем первый жуткий крик прорезал воздух. Если б я могла забрать Гвеннина с собой, я бы это сделала. Потому что я никого не хотела бы оставить на милость королевы.
Дойл вдруг отставил нас с Рисом себе за спину. Секундой позже и я услышала: кто-то бежал. Сюда бежала группа людей. У Адайра и Аматеона оружия не было, так что они заслонили меня живым щитом. Мне пришлось ждать за спинами мужчин, которых я больше не хотела ставить между собой и опасностью. Надо будет поскорее завести стражей, которых я не так сильно любила бы. Я услышала голос Галена: «Где Мерри?» Аматеон с Адайром чуть не попадали от облегчения. Мне хотелось рассмеяться, или заплакать, или просто растолкать всех в стороны, чтобы открыть себе обзор. Но мы послушно ждали, пока Дойл разрешит нам сдвинуться с места.