Прикосновение звёзд
Шрифт:
Кажется, когда-то она уже испытывала состояние, подобное тому, в котором пребывала сейчас. Тогда, тоже - вокруг нее вдруг начали стремительно громоздиться события, не оставляя ей передышки, возможности свыкнуться, принять новое и неожиданное положение вещей. Когда так было? Она не помнила, и не хотела прилагать никакого усилия к тому, чтобы вспомнить. Ей казалось, что прошедший день длился бесконечно и был похож на жестокий шторм, и шквалы разнородных эмоций играли ею, то вскидывая на вершину ликования, то низвергая в пучину горькой обиды и недоумения. И вот, наконец, ее принесло в тихую бухту. Здесь было так прекрасно, как будто и впрямь, ласковые волны баюкали
– ...Я ненавижу вас, - всхлипнула она и закрыла лицо руками.
Лучше бы он рассмеялся или сказал что-нибудь язвительно, тогда Гретхен, наверно, разозлилась бы. Во всяком случае, разозлиться на него было бы лучше, и стоило. Но рука его тихонько легла ей на плечо, и Ларт бережно привлек ее к себе, опустив лицо в волосы.
Почему он ничего не сказал? Как будто признавал за ней право бросить в него такими словами. Мысль об этом смогла появиться сейчас... А тогда она просто утонула в его нежности, растворилась без остатка, как тает льдинка в теплой ладошке. Как мало усилий нужно было ему приложить, чтобы Гретхен-воительница выронила оружие, забыла о назначении брони и стала беззащитна и уязвима.
Укрытая его рукой и плащом, она не поднимала головы - разве не все равно, куда он везет ее; ни о чем не думала, ничего не хотела. Она не молила Бога даже о том, чтобы путь сделался бесконечным. Гретхен просто растворилась в близости к мужчине, которого она любила беспредельно, самозабвенно. Она дышала его теплом, вдыхала запах. Сердце его билось вот здесь, рядом, совсем близко, и Гретхен слышала его, приклонив голову к груди Ларта.
Шум, смех и музыка все время оставались где-то в отдалении. Ларт каким-то образом проехал по городу, минуя их, хотя казалось, что праздничное веселье затопило столицу, как весеннее половодье. Когда Ларт натянул повод и, бережно отстранив ее, спрыгнул на землю, Гретхен увидела, что он привез ее на причал. Лошадь стояла рядом с трапом, который вел на борт небольшого парусного судна. Гретхен успела испугаться мысли, что вот здесь Ларт и оставит ее, но он ступил на трап первым и протянул ей руку. А еще через минуту уже не испуг, а радость владела Гретхен - трап подняли сразу за ними. Это значило, что Ларт не собирается покидать судно. Но если Ларт будет с нею, Гретхен с восторгом примет любое будущее! Отчего же он не сказал, что уехать они должны вместе?!
Не выпуская руки Гретхен, он повел ее куда-то вниз, и они оказались в маленьком помещении. Навстречу им поднялась невысокая женщина, и встретила их улыбкой.
– Гретхен, это мать-настоятельница. Именно она пригласила вас стать гостьей ее храма.
– Благодарю вас, - Гретхен присела в поклоне, но женщина помешала завершить его - положила пальцы на локоть Гретхен, заставила ее выпрямиться и поднять голову.
– Не нужно, дитя моё. Сейчас вы не можете испытывать ко мне никакой благодарности, - улыбнулась женщина.
Это были неожиданные слова, причем такие, что Гретхен испытала потребность возразить... Но до того момента, как слова опровержения слетели с ее губ, их взгляды встретилась. Темные, почти черные глаза незнакомки улыбались. Но главное - из них изливалась на Гретхен такая беспредельная доброжелательность, что стали бессмысленны неискренние слова вежливых фраз.
Глава сорок четвертая
Гретхен остается без Ларта,
но ее ждет удивительное открытие
...Гретхен последовала на берег за матерью-настоятельницей и, ступив на землю, обернулась посмотреть, почему замешкался Ларт - она не слышала его шагов за спиной. Но Ларт остался там, у борта, и уже втягивали назад сходни. Между нею и Лартом пролегла полоска темной воды, в которой отражалось, дробясь на блики, пламя факелов. Ларт смотрел на нее без улыбки, а полоса воды ширилась, становилась холодным, черным разделом.
Гретхен не ждала, что вот именно в эту минуту им надо расстаться, и теперь, потерявшись, только смотрела на него с отчаянием.
На плечо легла рука, и спокойный голос возник рядом:
– Не бойтесь, дитя мое. Идемте.
Женщина взяла ее за руку, и Гретхен покорно последовала за ней, отвернувшись от моря.
– Ларт не может следовать за нами, - пояснила хозяйка.
– Мужчине запрещено входить не только в храм, но даже на землю острова.
Гретхен быстро подняла голову, в первый раз взглянув, куда же ее привезли.
– Храм Геллы?!
– вырвался у нее изумленный вопрос, об ответе на который она уже догадалась.
– И вы - старшая жрица его?!
– Да, дитя моё. Меня зовут мать Гелла.
– Это тот самый храм?..
– Тот самый. Я одна из служительниц, кого вырвал Ларт из рук пиратов.
– О, Боже!
Гретхен сжала руку женщины, порывисто обернулась назад. Но судно уже почти растворилось в темноте, и она не смогла увидеть, стоит ли Ларт все еще у борта.
– Идемте, Гретхен, - ласково сказала мать Гелла.
– Завтра будет новый день, оставьте ему свои заботы и волнения. А на сегодня уже достаточно.
Теперь Гретхен с готовностью последовала за ней. Мгновение назад только лишь эта женщина была единственно близкой ей среди недоброжелательности, которую, казалось, излучал остров и сама атмосфера, в которой она пребывала. К настоятельнице Гретхен прониклась доверием и симпатией за час пути, потому что видела - Ларт относится к этой женщине с сыновней теплотой. И вдруг теперь исчезло отчуждение и ко всему прочему, что окружало Гретхен. Те же чувства доверия и симпатии распространились и на остров, он внезапно сделался дорог Гретхен. Она уже любила его, и храм, и служительниц, потому что все это оказалось частью судьбы Ларта, а значит - дорого ей.
Впрочем, храма Гретхен так и не разглядела - ночь укрывала его темнотой, как непроницаемым покрывалом.
– Потерпите, - улыбнулась мать Гелла.
– Сейчас уже слишком поздно, нам всем надо отдохнуть - день хоть и был радостным, но все же утомительным.
Однако, не смотря на поздний час, в храме спали не все, ждали хозяйку. Мать Геллу и Гретхен встречали, несли фонари, освещая путь. Кто-то заторопился вперед, приготовить комнату для гостьи.
Мать Гелла сама проводила туда Гретхен.
– Я думаю, вам будет здесь удобно.
– О, да, благодарю вас, - сказала Гретхен, осматривая маленькую комнатку-келью.
– Кажется, мне и не нужно никаких удобств, было бы куда приклонить голову, - она улыбнулась.
– Я засну, едва коснусь подушки.
– Вы проведете здесь только одну ночь.
Вошла молоденькая служительница, перебив вопрос, который Гретхен готова была задать, и с поклоном протянула матери Гелле маленький поднос, с одним-единственным бокалом.
– Это для вас, дитя моё, - подала жрица бокал Гретхен.