Прикосновение
Шрифт:
Пока Тенди метался между колесом и пожираемым пламенем крыльцом, в черном дыму позади него слезящиеся глаза Джуд уловили какое-то движение. «Всадники, помощь, прибывшая слишком поздно», — решила Джуд, но, когда они пробились сквозь завесу дыма, она оцепенела от изумления, узнав их — это были Нед Фаррел, один из охранников Джемисона, и Долтон. Но она еще больше удивилась, когда они оба спрыгнули на землю и вместе с братьями Баррет образовали цепочку с ведрами. В конце концов Джуд спустилась с седла и заполнила пустое место между наемником и ковбоем.
Джуд передавала ведра, полные и пустые, чувствуя, что
В конце концов Уэйд остановил всех их, тихо крикнув: — Пошли, ребята, нет смысла продолжать. Больше нечего спасать.
Последнее наполненное ведро упало на землю и перевернулось, когда все в цепочке неохотно признали свое поражение. С победоносным треском и громом крыша обрушилась внутрь, предоставив огню быстро уничтожить то, что еще осталось от Барретов.
Хрипло дыша, подавленные жители долины начали осознавать, что среди них двое чужаков, и враждебные, негодующие взгляды обратились к охраннику и наемнику Джемисона. Оба мужчины стояли в рубашках с длинными рукавами, черные от сажи и забрызганные водой, такие же уставшие, как и все вокруг них.
— Как вы осмелились явиться сюда? — хрипло заорал Тенди. — Или вам нужно было вернуться и посмотреть на дело своих рук? Хотите убедиться, что уничтожили все? Негодяи! Кто-нибудь, дайте веревку!
— Это не мы! — выкрикнул Нед в неподдельной тревоге, и его покрасневшие глаза против его воли остановились на пеньковой веревке, которую один из мужчин отвязывал от своего седла. — Я просто ездил встречать мистера Макензи на ранчо «Медвежий ручей», а дилижанс запоздал. Мы услышали колокол и увидели дым. Мы не имеем к этому никакого отношения.
— Почему, черт побери, мы должны верить вам обоим, подлым убийцам? — Тенди схватил веревку.
— Это не мы. — Долтон старательно держал руки подальше от пистолетов и не спускал пронизывающего взгляда с Джуд.
Джуд не хотела участвовать ни в какой противозаконной расправе, хотя болезненно переживала утраты Уэйда. Она стояла за правосудие даже для тех, кто не заслуживал его, даже для Патрика Джемисона, который — она не сомневалась — был виновен во всех грехах. И когда Долтон выдержал не мигая ее взгляд, какая-то часть ее, глупая часть, которая отказывалась выучить полученный урок, поверила ему.
Но среди собравшихся у дымящихся остатков ранчо Барретов уже поднялся шум. Страх прогнал прочь здравый смысл, страх, что любой из них мог сейчас подсчитывать потери и хоронить жену. Страх делал людей жестокими.
— Повесить их, — раздался хриплый возглас, который тотчас вызвал ответное эхо среди мужчин с закопченными лицами, собравшихся в выгоревшем дворе.
— Нет! — Джуд выступила вперед в платье с обгоревшим подолом и с полосками сажи на щеках. — Этого нельзя делать! Доказательств нет, нужно обратиться к закону.
— К
Джуд быстро взглянула на Долтона. Его руки начали медленно приближаться к костяным рукояткам пистолетов, а по мрачному, напряженному лицу было понятно, что он не намерен болтаться на виселице за то, чего не делал. Сердце Джуд отчаянно стучало, не желая мириться с тем, что должно было произойти, и каждый болезненный удар требовал, чтобы она каким-то образом все это остановила. Несмотря на все его грязные уловки в пользу Джемисона, она все еще любила этого мужчину, который когда-то сидел на ее крыльце, восхищаясь восходом солнца.
— Вы не можете позволить им это сделать, — с мольбой обратилась она к Уэйду, — это неправильно.
— Так же неправильно, как то, что моя Лусинда умерла одна, — глядя на Джуд пустыми глазами человека, у которого полностью сломлен дух, безжизненно ответил Уэйд и по тянулся за веревкой.
— Вы не сделаете этого! — снова крикнул Нед, переводя взгляд с одного соседа на другого. — Мистер Джемисон не приказывал этого делать!
Но никто не стал его слушать. Малорослую кобылу Неда и большую лошадь Долтона подвели к обгоревшему дереву бузины и поставили под кривыми ветками, которые казались достаточно сильными, чтобы забрать человеческие души.
— Нет! — снова выкрикнула Джуд.
Но когда она шагнула вперед, чтобы вмешаться, один из мужчин схватил ее за локти. Она вертелась в его руках, как дикая кошка, и, чтобы успокоить ее, он, все время бормоча извинения, дернул ее локти вверх.
— Ну вот, перестаньте вертеться, мисс Джуд, я не хочу причинять вам боль. Вы не можете остановить то, что произойдет. Если хотите, просто отвернитесь, пока все не закончится.
«Закончится! — пришла в ужас Джуд. — Они собираются повесить Долтона!»
Завизжав как сумасшедшая, она стала вырываться с удвоенной силой, мучительные рыдания раздражали ее воспаленное горло и обжигали глаза, но совсем не ее протест остановил исполнение жестокого приговора, а неожиданный щелчок оружейного затвора и громкий, решительный мужской голос, потребовавший:
— Немедленно прекратите. Я не хочу никому причинить вреда, но вы не повесите моего друга. Если Мак говорит, что не делал этого, значит, он этого не делал.
Джуд от изумления перестала сопротивляться, когда увидела, что Сэмми, отделившись от разъяренной толпы, решительно встал перед Долтоном и направил револьвер прямо на своих соседей. Его поведение вдруг стало соответствовать его внушительной фигуре, а обычно жизнерадостное лицо покрылось мрачными морщинами. И не менее удивительным для Джуд было увидеть, что Джозеф с допотопным мушкетом в руке встал рядом с ее братом — Джозеф, который ненавидел насилие, стоял непоколебимо, как его воинственные предки; его тонкие седые косы и высохшее лицо придавали ему необыкновенно благородный и решительный вид.