Прикосновения Зла
Шрифт:
Зимой, во время гроз, Мэйо страдал от ночных кошмаров. Нереус жег в курильнице успокоительные травы, поил хозяина целебными отварами и всячески пытался ободрить. В четырнадцать лет наследник сара пристрастился к опиуму и особым образом приготовленной горькой полыни, затуманивающей сознание. Геллиец боялся, что рано или поздно нобиль может случайно отравиться этим ядом, и оттого неотступно был возле господина, готовый в любую минуту придти ему на помощь.
Собственное четырнадцатилетие Нереус ждал с неподдельным ужасом. По неписанному правилу домашних
– У меня для тебя сюрприз!
– хитро улыбаясь, заявил поморец.
Раб побледнел, резонно предположив, что увлекавшийся медициной господин вознамерился лично провести эту жуткую операцию.
– Давай, поворачивайся!
– приказал нобиль.
– Как ты... вы хотите... чтобы я повернулся?
– в испуге прошептал Нереус.
– Ухом ко мне, естественно!
– рявкнул Мэйо.
– Не в задницу же тебе ее вставлять!
Геллиец, так и не поняв, что и куда хозяин планирует ему вставлять, испуганно застыл на месте.
– Не дергайся, - предупредил брюнет, поднося клещи к голове невольника.
– А то прихвачу лишнее.
Он аккуратно перекусил покрытую патиной дужку и заменил бронзовую серьгу на золотую. Нереус удивленно ощупал подарок:
– Господин, я не сделал для вас ничего выдающегося, чтобы заслужить такую честь...
– Возможно, - легко согласился поморец.
– Однако и не сделал мне ничего худого, чтобы быть изуродованным, ради соблюдения каких-то идиотских обычаев. Этот кусок металла защитит от нападок твои столь необходимые мужчине органы.
– Отец не одобрит ваш поступок.
– Совру, будто мы - любовники. Подобную весть он воспримет спокойнее, нежели правду. Идем наверх, хочу еще кое-что тебе преподнести.
У дверей своей опочивальни Мэйо ненадолго задержался, пояснив Нереусу:
– Отбываю с родителями на юбилей Силана. Вернемся после полуночи. Дождись меня тут.
– Как прикажешь.
Раб вошел в комнату следом за господином и обомлел. На широкой кровати возлежали три обнаженные девушки, стол ломился от яств и напитков.
– Выберешь ту, что по вкусу, - заговорщицки произнес поморец.
– Или оставь всех. За целый день сумеешь разобраться.
Юный геллиец был выше нобиля, шире в плечах и крепко сложен. Чуть грубоватое лицо с выдающимися скулами, прямой нос и серо-зеленые глаза делали его похожим на воинственного спутника бога-стрелка Ириса. Девушки часто оказывали невольнику знаки внимания, но он не решался попробовать запретный плод.
Возможно, это и подтолкнуло Мэйо к сводничеству. Он ясно давал понять рабу, что мнит мужскую невинность и воздержание скорее пороком, нежели добродетелью.
– Ты дозволяешь мне...
– островитянин густо покраснел.
– На собственной постели...
– Не мямли! На постели, столе и
По натуре скромный и застенчивый Нереус постепенно перенимал вальяжно-развязные манеры хозяина. Он был непредсказуем, как ветер или море. Непокорный, неподвластный давлению окружающих Мэйо, казалось, владел целым миром и попирал древнейшие устои с легкой улыбкой на губах.
Оставаясь наедине с собой, как теперь в море, геллиец воображал, что ему тоже по силам управлять природой и людьми. Он надеялся однажды обрести свободу, вернуться в Ликкт и отомстить брату за вероломное предательство, за боль от клейма и пробитого ржавым гвоздем уха, за горькие слезы отчаянья.
Слух о приезде наследника сара разлетелся по окрестностям быстрее, чем предполагал Нереус. Возле оставленной на камне одежды его ожидала Ксантия, домашняя рабыня Рхеи. С этой веснушчатой девушкой невольник познакомился полтора года назад, когда взбалмошному поморцу вдруг заблагорассудилось сбежать из-под отцовской опеки.
Юная прелестница смущенно теребила край хитона и поправляла заколки в аккуратно уложенных волосах. Геллиец призывно помахал ей рукой. Не раздумывая, Ксантия спустилась на сырой песок, позволяя волнам омыть деревянные подошвы сандалий.
– Иди сюда!
– крикнул Нереус, раскрывая ей объятья.
– Нет, лучше ты вылезай.
– Смелее!
Поколебавшись, она уступила и вошла в море с грациозностью богини, точно повелевая водам нести себя к тому, кого так долго ждала. Без лишних слов геллиец устремился навстречу милой сердцу подруге и, задыхаясь от восторга, принялся целовать ее пухлые, влажные губы.
– Твой господин ужасно своенравен, - Ксантия нежно провела ладонью по мокрым волосам островитянина.
– Переступив порог, он требовал две амфоры вина, пятнадцать девушек и лучших благовоний. Я испугалась и сбежала через погреб.
– Теперь ты под моей защитой.
– А если он узнает, что мы поцеловались?
– То мне несдобровать, - сказал Нереус с веселой обреченностью.
– Придется вытерпеть сотни похабных шуток!
– И все-таки, нам следует быть сдержаннее в чувствах...
– тихо промолвила рабыня.
– А я намеревался предложить обратное, - возразил геллиец.
– Мой господин здесь на одну неделю и будет глупостью растратить ее понапрасну.
Подхватив девушку на руки, островитянин понес ее к берегу, словно драгоценный дар Богов, наслаждаясь каждым мгновением и предвкушая минуты неземного блаженства, которыми осчастливливает уже испробованная им однажды любовная игра.
Глава вторая.
Любовь для праздного человека - занятие, для воина -
развлечение, для государя - подводный камень.