Прикосновения
Шрифт:
Ниршан же восстановился быстро. Спустя три месяца он был практически здоров, за исключением неврологических симптомов похожих на приступы алкогольного опьянения с сильной психоэмоциональной неустойчивостью. Те должны были пройти через пару месяцев.
– Уезжаешь, - спросил Турин, слыша, как сосед собирает немногочисленные вещи.
Зрение к рядовому так и не вернулось. Ниршан привык к беседам скучными днями и вечерами, взял приятеля за руку. Больше всего Турин любил футбол, неплохо играл в шахматы. Говорил, дочь любит. Он мало рассказывал о семье и себе.
– Посмотри за меня «Уондерес» - «Ройял Инженирс».
– Когда выпишешься, послушаем вместе.
– Это вряд ли.
Ниршан промолчал. У Турина образовались спайки. Врачи промыли сердечную сумку специальным раствором. Не помогло. Его сердце билось с трудом.
– Я не сказал тебе спасибо, - Турин порывисто сжимал руку приятеля, положив себе на грудь. – Вытащил из пекла. Но видимо, «он» решил иначе.
Ниршан усмехнулся, подумал, хорошо тот не видит выражение его лица. Турин верил в Бога, молился утром и вечером.
– Все впереди, солдат.
Рядовой горько улыбнулся.
– Хорошо, что ты не они. Ублюдки, думают загребли все. Только ничего они не знают, - Турин похлопал руку приятеля.
– Не бузи, рано или поздно, уберутся. Мы подождем, - Ниршан покачал головой. – Дай им шанс.
Турин вдруг наморщился от боли. Схватился рукой за сердце и выгнулся дугой. Ниршан нажал кнопку вызова персонала. Тот остановил его, поймал вслепую за руку, потащил цепочку на шее.
– Возьми.
Ниршан ожидал увидеть крестик. Все верующие носят. Оказалась монета. Простой, окислившийся со временем кругляш. Кривой, с обломанными краями. Чеканка почти вытерлась, но все же угадывается.
Турин мучительно застонал, скорчился от нового приступа боли. Он часто и тяжело задышал, явно страдая и торопясь:
– Дать шанс? Я видел его. Дай …
Бригада врачей вбежала в палату, и Ниршан отошел в сторону, стараясь не мешать. Усиленно предпринимали реанимационные процедуры: кололи лекарства, делали массаж. Все бесполезно.
Сердце Турина остановилось.
Так что, на момент выписки у Ниршана на душе скребли кошки. Он давно и сам знал, кому нужно было устраивать такую засаду. Комиссия по расследованию произошедшей накладки прибыла через месяц, как только врачи разрешили проводить допросы.
В нее входили все те же лица Велигор Янчжун, Гуй Ли и Жуан Ди. Допросы вели его начальник и начальник внешней разведки. Дело проходило внутренним, секретным, и посторонние люди к беседам не допускались.
– Вы считаете, что среди вас находился шептун?
– Да.
– Назовите его.
– Не имею точных данных.
– Кто из троих?
– Мне не известно.
– То есть вы допустили операцию без точных сведений?
Ниршан с ненавистью посмотрел на Гуй Ли.
– Что же вами двигало?
– Даже если объект (запрещено называть Мост Вечности таковым) был бы рассекречен, требовалось узнать, что они намерены делать.
– Узнали?
Ниршан
– Нет.
– То есть, вы не знаете! Понятия не имеете, кто из них троих шептун и вам не известно, как имеено они воздействовали на объект? Но вы рискнули и провели операцию!
– Кто вам сказал, что она не удалась? Объект остался, не активен.
Гуй Ли оскалился, и красноречиво приподнял брови:
– Может быть, потому что радар пришел в действие, объект и остался не активирован?
– Доказательств нет ни тому, ни другому, - заметил Янчжун, просматривая другие протоколы допросов.
– Если бы шептуны видели его, мы бы знали, - Гуй Ли мотнул головой. – Они не видят!
– Знать, значит скоро увидеть, - возразил Янчжун. – Позволь напомнить, самых первых из нас, вышедших из ворот в Арктике, люди не видели.
– Да, - Гуй Ли усмехнулся.
– Увидел один, увидят все остальные.
– Ты отстраняешься от всех дел, до выяснения обстоятельств, - сообщил Янчжун.
Звучало ожидаемо, и Ниршан передал дела нижестоящему заместителю. Его отправили в принудительный отпуск.
Он стоял на крыльце военно-медицинского института и подбрасывал монету Турина, обдумывал, куда ехать. На вид старый почерневший медяк времен Птолемея третьего. Не известно, через сколько рук он прошел. Что им оплачивали? Что он видел? Что помнил? Хрисма вытерлась, угадывалось перекрестие «Х» с буквой «Р» посередине. По бокам виднелись Альфа и Омега.
"Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний." — вспомнилось(Откр. 22:12, 13) Иоанна Богослова.
Умер последний из трех подозреваемых, осталось дело за малым – наблюдение. Тотальный контроль за поведением людей. Все трое не могли контактировать ни с кем, кроме врачей, не могли передать что-либо вовне. Хоть что: записку, сообщение, микрозапись. Стены института служат не только защитой, но и тюрьмой. Все контакты и данные засекречены. Никто никому ничего рассказать не сможет. И конечно не даст шанса.
Ниршан подбросил монету в последний раз, положил ту в карман и двинулся в путь, не подозревая, что она и есть послание к Вечности. Последний шанс.
Увидеть, значит поверить
Я верю, города дарят свободу. Быть свободным, значит обладать возможностью заводить друзей, выполнять обещания, жить в сообществе равных. Иметь не только обязательства, но и права.
Мне предстояло жить в шумной семье госпожи Хайлюй под одной крышей с ее мужем и двумя детьми. Ее дочери, Соня милая и глупая блондинка, моя одногодка, и рассудительная Юлия почти выпускница университета сразу приняли меня за свою.