Прилетала сова

Ибрагимбеков Максуд Мамедович

После его отъезда Зарифа и бабушка пересчитали деньги - их оказалось даже больше, чем они ожидали.

По-моему, Рашид бабушке понравился еще больше в тот день, когда переезжала Зарифа. Мало того, что Рашид с Аделью явились рано утром на грузовике, он еще сам помогал шоферу погрузить вещи Зарифы и заплатил шоферу вперед за то, что он перевозит Зарифины вещи. На прощанье он сказал ей, что она может считать по-прежнему дачу своей, в любой день, когда она захочет, здесь ей будет обеспечен теплый прием и отдельная комната. При этих его словах все прослезились - бабушка, Зарифа, Аделя и Рашид, словом, все, кроме шофера и меня.

А когда мы узнали через месяц, что Зарифа на удивление всем вышла замуж, бабушка сказала, что вся эта история с продажей пошла всем на пользу, а это может означать только одно, что бабушка в людях разбирается - Рашид и впрямь человек благородный и порядочный. С тех пор прошло два года, но кажется, что Рашид живет здесь очень давно, до того все к нему в Гаялах привыкли.

Даже

завидно бывает, когда после каникул ребята рассказывают, кто где за лето побывал. Интересно. Живут люди! Только я один ничего не рассказываю, нечего, каждый год одно и то же, все лето в Гаялах. Одни и те же соседи, бабушка и я. Хорошо хоть папа обещал на следующий год взять с собой в геологоразведочную партию в горы. В этом году не согласился - мал еще, говорит. Как будто за один год что-то во мне изменится... Хотя может быть. Люди с возрастом здорово меняются, вот, например, моя бабушка, как постарела, стала в разные приметы верить, боится всего, неужели все становятся такими, когда стареют? Интересно, каким я буду.

Ну и туман, моря отсюда не видно, вот это да! С этой скалы до него метров пятнадцать - не больше, я точно знаю, а сегодня, кроме клубов белого пара, ничего не видно. Васиф, наверное, уже злится из-за того, что я опаздываю. Сидит сейчас на скале и ждет меня, один ни за что не начнет удить. У нас есть еще один приятель, Акиф. Только его еще нет. Он дней через десять приедет. Мы все время почти здесь втроем проводим, никого больше в компанию не принимаем. Васиф называет нас "три мушкатера". Книга ему очень понравилась, в этом году я ему дал, до того, что он ее два раза перечел, но все равно говорит "мушкатеры", сколько его ни поправляй. Еще он вместо "газета" говорит "газэта". Мы с Акифом его сперва поправляли каждый раз, а потом махнули рукой - мушкатеры так мушкатеры... Даже отсюда моря не видно. Только рокот слышен да стук мотора. Это уж как пить дать или браконьеры, или лодка инспектора. Никакой другой нормальный человек в такую погоду в море не выйдет. А для браконьеров в такой туман самое раздолье. В этих местах на берег часто волной выбрасывает осетров со вспоротым брюхом. Это значит, браконьеры икру вынули, она дорого стоит, а рыбу, чтобы она лишнего места в лодке не занимала, выбрасывают. Столько рыбы зря пропадает. А вот и Васиф. В десяти шагах его не видно было, сперва пятно показалось, а потом выяснилось, что это не просто пятно, а мой приятель Васиф, который совсем уже рассвирепел из-за моего опоздания.

– Ты когда-нибудь человеком станешь?

Я ему сразу все объяснил, рассказал и про бабушку, и про ее суеверие насчет прилетов совы.

– Это уж точно, - сказал Васиф, - не к добру это. Вот увидишь, случится что-то плохое, не станет сова зря каждую ночь прилетать. Верная примета. А еще если змея в доме появилась, надо сразу же блюдце с молоком. Иначе худо дело.

– Я думал, бабушка у меня одна суеверная, оказывается, ты тоже во всякую чепуху веришь, - сказал я, насаживая на крючок червя.

– Чепуху? В прошлом году змея заползла вечером в дом тети Ханумы, она, как ее увидела, сразу же начала визжать и визжала до тех пор, пока не прибежал ее старший сын Мамед и не выстрелил в змею из ружья, сразу же из двух стволов, я потом ее видел, не меньше полутора метров в длину, если сложить оба куска, ее прямо посередине на две части дробью разодрало.

– По-твоему, дядя Мамед должен был дожидаться, пока она ужалит Хануму?

– Очень нужно змее. Все бы обошлось, если бы Ханума выставила ей молоко, а так как на следующий день с утра пошло: сперва Хануму скорпион ужалил в руку, когда она инжир для сушки чистила, вся правая рука как бревно распухла, целую неделю. Хаиума стонала и не могла ею пошевелить, в самое время, когда рука ей была особенно нужна, инжир чистить и варить дошаб. А сам Мамед в тот же день пошел в уборную, и выскочил оттуда как ошпаренный, и через всю дачу со спущенными штанами к дому бежал. Оказывается, только он там расположился, смотрит, из щели в кладке змеиная голова высунулась - и к нему. Еще секунда бы - и привет! Второе лето в уборную как на разведку ходит - с ружьем, и, прежде чем встать там, каждую щель осматривает и палкой тычет. А ты - чепуха! И дочка Мамеда Сонька через два дня корью заболела.

– Все дети корью болеют. Когда мне пять лет было, я тоже корью болел, ну и что? К нам же в дом змея не заползала?

– А чего зря говорить, вот посмотришь, из-за этой совы теперь что будет. Она на вашу дачу прилетает?

– Нет, дяди Кямила.

– Посмотришь!

– Ладно! Наловим мы сегодня с твоими разговорами!

Хорошо хоть поплавок виден. Правда, здесь и невысоко совсем - от нашей скалы до воды метра два с половиной - три, не больше. Сова, змея... С Васифом спорить - бесполезное дело, упрямый он, как моя бабушка, и в приметы во все верит. Хотя, с другой стороны, некоторые приметы вроде бы и сбываются. Например, по тому, какого цвета солнце, когда садится, бабушка точно говорит, какая погода на следующий день будет, и никогда не ошибается. Если майские жуки раньше или позже срока весной прилетают, она уже весной знает, сколько летом винограда будет или осенью гранатов. Да и что говорить! По муравейнику,

по обыкновенному муравейнику на нашей даче она сказать может, какая зима будет. В этом году все так и сбылось, как она перед отъездом с дачи сказала, зима в Баку была как на Северном полюсе, а два дня вообще в городе никто на работу не ходил, так снегом все завалило, а на дорогу в аэропорт, говорят, воинские части вызывали, людей выручать из застрявших машин... В такие приметы, которые с погодой связаны или, скажем, с урожаем, еще можно поверить, но в такие, от которых жизнь людей зависит, если верить, то ничего хорошего не получится. Это же курам на смех - из-за того, что прилетела какая-то дурацкая сова, с дядей Кямилом может что-то случиться! А бабушка и вот Васиф верят в это. Я знаю, что ничего случиться с ним не может, а все-таки мне вдруг стало неприятно, когда я вспомнил, что я первый сказал насчет дяди Кямила, что сова прилетает не к нам, а к нему на дачу. Думаю над этим и ничего с собой поделать не могу, как будто я предатель. Яснее ясного, я же знаю, что ничего плохого случиться не может, а всё равно неприятно, как будто утром я дядю Кямила обманул или предал.

– Кутум!
– заорал Васиф и выдернул удочку с рыбой. Как бы не так - кутум. Я еще, когда она в воздухе трепыхалась, увидел, что это обыкновенный лещ. Кутума здесь хоть сто лет уди, не выудишь.

– Пусть лещ!
– сказал Васиф.
– Полтинник за него получим - и то слава богу!
– Он снял с крючка рыбу и бросил в ведро.

Насчет полтинника он загнул, за такую рыбешку самое большее копеек двадцать можно получить, если, конечно, не повезет и не нарвемся на какого-нибудь сумасшедшего дачника, который покупает не торгуясь, сколько скажешь, столько и даст. Однажды Васифу за ведерко, в котором только и было пять лещей да штук десять бычков, дали три рубля, а он просил два. Рыбу всегда продает Васиф. Мы пробовали по очереди продавать, но из этого ничего не получилось. В первый день, в мою очередь, ко мне подошли двое, по-моему, муж и жена, она, как увидела ведерко с живой рыбой, сразу же мне: "Ах, какая прелесть, мальчик, почем рыба?" А я не знаю, что на меня нашло, отвечаю: "Она не продается, это моя рыба", - и языком с трудом ворочаю. А она: "Извините, пожалуйста, я думала, вы продаете". Так они и ушли. С тех пор рыбу продает только Васиф, ловим все трое, а продает он. Акифу он тоже не разрешает, потому что тот никогда не торгуется - сколько бы ему ни предлагали, сразу отдает. Рыбу мы продаем с прошлого лета. Сперва мы ее ели сами - делали шашлык на прутьях, очень вкусно получалось, пока не надоело, потом решили ее продавать. За одно лето набралось тридцать пять рублей. Деньги мы не потратили - они хранятся у Васифа. Мы подсчитали, что, если дела пойдут так же, мы на следующий год купим лодку, не новую, конечно, а старую, но еще пригодную. Васиф уже присмотрел одну и договорился с владельцем. Будем ловить рыбу. Васиф говорит, что если ловить с умом и не жадничать, то выгоднее этого дела и придумать нельзя, особенно теперь, когда на осетрину и лососину, уж не говоря об икре, повысили цену. Здорово будет, когда у нас лодка появится. Конечно, могут быть неприятности, если нас поймает рыбнадзор, но это вряд ли с нами случится, как-то в здешних местах обо всех все известно, а о том, что катер рыбнадзора выйдет в море, мы узнаем за полчаса, потому что рыбные инспектора дядя Мамед и его два брата - живут недалеко от нас, и к стоянке своего катера они ходят через нашу дачу, и бабушка каждый раз от души желает им, чтобы они поймали людей, которые губят столько рыбы из-за нескольких килограммов икры. Вот еще одну прибило с распоротым брюхом, огромная, метра два длиной, не меньше...

Наконец-то! Совсем крошечная, не рыба, а головастик, а все равно приятно! Самое трудное первую поймать - теперь пойдет!..

Я даже не заметил, с какой стороны он появился. Стоит рядом и смотрит на поплавки. Если бы не сегодняшний туман, мы бы его, конечно, издалека заметили бы. А тут прямо фокус - только что никого не было, а теперь стоит рядом человек в накрахмаленной матроске и белых штанах и смотрит. Я такие матроски только на девчонках видел, нормальный человек такую ни за что не наденет, сколько его ни уговаривай! Поздоровался. Я кивнул в ответ, Васиф что-то буркнул.

– Рыбу ловите?
– А что еще может спросить человек, который в Гаялах по берегу прогуливается в белых штанишках. Неужели сразу не видно, что мы делаем?

Я думал, что Васиф после такого вопроса его сразу прогонят, а он нет.

– Ловим, - отвечает, - ловим рыбку помаленьку.
– Я как услышал, каким ласковым голосом Васиф разговаривает, сразу понял, что он что-то задумал.

– Можно, и я рядом с вами половлю?
– да кто же такие вещи спрашивает, купили мы эту скалу, что ли?

– А ты часто рыбу ловишь?
– спросил Васиф.

– В этом году еще не ловил.

– А может, ты и не умеешь?

– А чего здесь уметь, - он улыбнулся, - дело несложное.

– Несложной, конечно, - сразу же согласился Васиф и подмигнул мне.
– Вот мы с тобой так и договоримся. Если ты поймаешь рыбку, она твоя. А если нет...

Я все думал, сядет он в своих накрахмаленных штанишках на сырую от росы вязанку хвороста? Сел.

– А если не поймаю?
– Он все улыбался, видно, ждал, что Васиф посулит ему что-нибудь приятное.