Прилетала сова

Ибрагимбеков Максуд Мамедович

Наиля очень часто стала к нам приходить. Первое время только днем, когда дядя Кямил был на работе в городе, а потом все чаще и чаще и вечерами, когда он садился за машинку работать. Скучно, наверное, смотреть на человека, когда он работает беспрерывно и молчит при этом.

Бабушка моя в этих разговорах участия почти не принимала, и это было очень странно, потому что уж кто-кто, а она человек очень разговорчивый. Если они в это время были у нас - Наиля с Аделей - и беседовали, то бабушка в это время обычно занималась своим делом; время от времени только вставит слово, если к ней обращаются, а так в основном слушает и что-нибудь делает - инжир чистит или еду готовит. С Наилей, когда она к нам

приходила, она разговаривала вполне приветливо, ни к чему не придерешься, но не так, как с другими своими знакомыми. Найдя два или три раза попросила ее приготовить фисинджан - бабушка сразу согласилась, приготовила, и я видел, как она старалась, с вечера орехи приготовила, причем не через мясорубку пропустила, как обычно, а мелко натолкла их в медной ступке, и меня заставила в селенье сходить за гранатами для сока, хотя дома был уксус, а в чугунной сковородке до того, как положить туда растертые орехи, мелко-мелко накрошенный лук и утку, долго варила гранатовый сок, опустив в него железные две круглые штучки, от этого фисинджан получился темно-фиолетового цвета, только таким и должен быть настоящий фисинджан, и посыпала его корицей, напополам смешанной с бадьяном. Наиля очень благодарила, и бабушка сказала ей - "на здоровье", все как полагается, но, несмотря на все это, я точно знал, что Наиля ей не очень нравится, и приветлива она с ней из вежливости или, скорее всего, из-за меня, она же знает, что мы дружим, вот и хочет ей сделать приятное. Но все-таки из-за чего такой добрый и хороший человек, как Наиля, может не нравиться моей бабушке? Никаких у нее оснований нет, тем более что та к ней вправду хорошо относится, всегда о ее здоровье спрашивает, когда я к ним прихожу. Даже Аделе она уже нравится, а моей бабушке нет. Спрашивается, за что?

Неужели из-за ее одежды?

Бабушка в это время, о чем-то задумавшись, сидела на балконе. Она несколько раз в день так садится отдыхать. Чем бы ни занималась, бросает все, как будто ее вдруг все силы покинули, и садится ненадолго. Вот она сейчас смотрит внимательно вдаль, так и кажется, что она ждет кого-то или морем любуется, а на самом деле она в это время ничего и не видит, потому что думает о чем-то своем, спросишь у нее что-нибудь, она сперва встрепенется, как будто со сна, и не сразу понимает, о чем разговор, приходится второй раз спрашивать:

– Неужели из-за одежды своей?

– А что мне до ее одежды?
– сказала бабушка.
– Как хочет, так пусть и одевается. Если мужу по душе...

– Почему же она тебе не нравится?

– Нравится, не нравится... А зачем она должна мне нравиться? Это разве жена мужу? С тех пор как появилась., ни одного гвоздя не прибила, вещи ни одной в доме с места не сдвинула, все как стояло, так и стоит без толку. Хоть бы раз Кямила чем-нибудь, кроме яичницы или жареной колбасы с помидорами, накормила бы...

– Так она еще не умеет, научится.

– Как же, научится! Краем глаза хоть бы глянула, когда я готовлю!.. Музыка и танцы мужьям быстро надоедают. И у них это недолго протянется. Хоть бы у Адели поучилась!

– Сравнила!

– Я не сравниваю их - не гуси! Говорю, Аделя то перед глазами целый день в хлопотах - и дети у нее, и хозяйство.- И уколы делает.

– Тоже дело.

– Сплетница она!

– А это, милый мой, ее дело, не было бы охотников послушать, и сплетни перевелись бы.

– А почему ты все это Наиле не скажешь?

– Сколько в колодец воды ни лей, в нем ее не прибавится.

В воскресенье утром, только вышел из дому - иду к дяде Кямилу, смотрю, и Рашид туда же направился. Хотел было вернуться, но потом подумал, может быть, он ненадолго, уйдет, а мы останемся. Сидим, на балконе, дядя Кямил и Рашид разговаривают, я слушаю.

Рашид говорит:

– А где хозяйка? '

– Нет ее.

Рашид посмотрел, как дядя Кямил прикурил новую сигарету от окурка, и посоветовал ему бросить курение. Не сразу, а постепенно - первые дни по полпачки, потом несколько дней по четверти, а дальше - каждый следующий день курить на одну сигарету меньше, очень просто. Когда он сам бросал, первые дни самые трудные были, так и тянуло закурить, но усилием воли, он себя удерживал. Уже два года не курит, и сам себя гораздо лучше чувствовать стал, и детям польза из-за отсутствия в квартире дыма, вот одна неприятность только - с тех пор как бросил курить, ноги у него начали сильно потеть, а раньше этого не наблюдалось.

Дядя Кямил, как услышал про это, начал смеяться, я, глядя на него, тоже засмеялся.

– Извините, - сказал дядя Кямил, голос у него сразу серьезный, как будто не он только что смеялся.
– Не знаю, с чего это мне так смешно стало... Так вы начните курить, может быть, перестанут они потеть.

– Нет уж, - сказал Рашид.
– Пусть уж лучше ноги потеют, чем сердце раньше времени барахлить начнет.

– Тоже верно, - сказал дядя Кямил, пошел в комнату и вернулся оттуда с машинкой.
– Вы посидите, а я постучу немного.

– Работайте, работайте, - сказал Рашид.
– Я ведь на минутку. Пойду.

Я сказал, что тоже ухожу. Дядя Кямил кивнул головой:

– Приходи вечерком, телевизор посмотрим. Аделя была у нас. Со своей приятельницей. Когда я вошел, они замолчали. Потом Аделя у меня спрашивает:

– Ты знал, что Наиля от Кямила ушла?

– Как ушла?

– Вот так, бросила его и уехала. Ты разве не знал? Я повернулся и пошел.

– Ты куда?
– бабушка мне вслед кричит.

– По делу, - говорю. Я разве знаю куда, совсем растерялся, иду себе куда глаза

глядят, смотрю, я уже к станции электрички вышел. А я сюда и не собирался идти... Очень мне было грустно в тот день, когда я узнал, что Наиля уехала.

Самое удивительное, что все в один голос в уходе Налии обвиняли дядю Кямила. Аделя так и сказала:

– Я бы на ее месте давно бы сбежала! Я, например, интеллигентный человек, лечащий врач, и характер у меня хороший, но когда у себя дома слышу, как он стучит на этой проклятой машинке, меня трясти начинает через полтора часа, я представляю, что она вынесла! И с самого начала, как увидела ее, сказала, помнишь, Рашид, эта девушка ему не пара, не для него она.

– Не надо так, Аделя, не надо, - укоризненно сказал Рашид.
– Что было, то прошло. Я сейчас о нем думаю, что с ним будет. Неудачник он и лентяй, работать не хочет. Вот в чем причина всего. Надо, чтобы ему объяснил кто-нибудь, что на машинке стучать - это не для него занятие. Делом надо заняться, делом.

Они все у меня выспрашивали, из-за чего Наиля ушла, оба сразу начали меня уговаривать - расскажи да расскажи, ты все вечера у них пропадаешь.

Они спрашивают, а я вижу, что оба они рады, что Наиля ушла от дяди Кямила. Они ни слова об атом не говорили, но я чувствовал, как они его не любят. Что он им сделал?

Спасибо бабушке, она попросила их оставить меня в покое. Так бы я им все и рассказал бы! Выложил бы сразу все, что знаю!

. А ведь я ничего н не знаю. Почему она уехала? Не знаю. Они при мне ни разу не ругались, да и без меня тоже - по-моему, у нас слышно было бы! Вон когда Сеймур со своей женой ругается, крики на берегу слышны, если только ветер с моря не дует. Грустные они оба ходили в последние дни, что правда, то правда, но ведь из-за этого так вот, вдруг, от мужа не уходят. Васиф сказал, что, наверное, Наиля ушла к другому. Я ему говорю, как же так, ведь она дядю Кямила любит, не может этого быть.