Приливами потерянной луны
Шрифт:
Лифт открылся сам собой, хотя инспектор видел, что Лирена не нажимала никаких кнопок, тем более что и кнопки вызова он тоже нигде не заметил. Они вошли в кабину. В кабине также не было кнопок, однако, когда двери закрылись, лифт, слегка качнувшись, поплыл вверх.
— Ты одна живёшь? — спросил Гарри хриплым, как у маньяка из дешёвой киноленты, голосом.
— Одна, — ответила Лирена, не глядя на него.
— А ты не боишься незнакомых людей приглашать, вот так вот с улицы, в гости?
— Ну, ведь ты же
— Я нет, но кто-нибудь другой?
Лирена повернулась к инспектору.
— Ты думаешь, я каждого встречного вожу к себе? — спросила она с сарказмом.
— Нет, не думаю. Не знаю, честно говоря, но надеюсь, что не водишь.
— Зачем тогда задаёшь глупые вопросы?
Он ничего не ответил, так как в этот момент открылся лифт, и Лирена, выйдя из кабины, сразу направилась к двери. Гарри пошёл следом. Девушка остановилась у одной из квартир и спокойно, не используя никаких ключей, открыла дверь.
— Проходи, — сказала она.
Они вошли в прихожую. Первым делом Фулмен заметался взглядом в поисках уборной, так как почувствовал, что пиво совершило положенные ему метаморфозы в организме и теперь, превратившись в абсолютно непотребный продукт, требует скорейшего выхода.
— Туалет там, — указала Лирена, — направо по коридору.
Он смущённо кивнул и отправился по указанному маршруту. Туалет был самым обыкновенным, и инспектор, не найдя в нём ничего параллельнореальностного, сделав своё дело, что вышло у него слишком продолжительно, вернулся к входной двери.
Лирена позвала его из комнаты. Гарри хотел было снять ботинки, но, посмотрев на свои подошвы, не заметил и намёка на грязь, поэтому снимать их не стал и прошёл в комнату в обуви.
Комната была просторной и казалась совсем необжитой, но в то же время была уютной и аккуратно прибранной. Она скорее походила на номер гостиницы. Возле стены справа стояла огромных размеров кровать, низкой посадки, застеленная пушистым, разрисованным всевозможными прямоугольными фигурами пледом. Около кровати, изгибаясь как спиннинг с тяжеловесным сомом на крючке, высился блестящий серебром торшер с зелёным шароподобным абажуром. Лирена уже успела включить его, и приятный зеленоватый свет, смешиваясь с закатным алым, лившимся из окна, создавал в комнате таинственно-романтическую атмосферу.
Сама Лирена сидела в плетёном кресле-качалке рядом с кроватью. Таких кресел в комнате было два, второе стояло у окна. У другой стены находился низкий журнальный столик и комод из чёрного дерева, на котором стояла фотография в рамке, подсвечник и небольшая шкатулка с изображением пирамиды. Гарри прошёл ко второму креслу и аккуратно сел, слегка качнувшись.
— Расскажи, откуда ты приехал? — спросила Лирена и, оттолкнувшись одной ногой от пола, закачалась в кресле.
Фулмен
— Это очень далеко отсюда, — ответил он, — хотя нет… это не то слово…
— А какое слово будет «то»?
— Я бы сказал, что я просто не отсюда.
— Хорошо, — весело сказала Лирена, — тогда я буду называть тебя «Гарри оттуда». Нравится?
— Не очень, — ответил Гарри, пытаясь издалека рассмотреть фотографию на комоде. На фото была запечатлена Лирена в обнимку с каким-то мужчиной, карточка была слишком маленькой, и деталей не было видно. Он даже не был уверен, что девушка на фото его новая знакомая.
— А у вас что, совсем не знают, что такое деньги? — неожиданно спросил инспектор.
— Деньги?
— Помнишь, я дал их бармену?
— А… это ты про цветную картинку? А зачем они нужны?
— Ну как… — опешил Гарри, — чтобы покупать, что тебе хочется. Чем у тебя больше денег, тем больше возможностей.
Лирена непонимающе уставилась ему в глаза.
— Если бы, к примеру, у меня, — продолжал Гарри, — было много денег, я бы мог бросить работу, жить в своё удовольствие, ездить по миру…
— А разве для этого нужно иметь много цветных бумажек? — Лирена перестала раскачиваться в кресле.
— Конечно, — убеждённо ответил инспектор.
— И у вас там… откуда ты прибыл, так думают все?
— Все.
— Мне вас жалко. — Девушка задумчиво уставилась в окно.
Какое-то время они молчали. Гарри тоже посмотрел в окно на солнце, которое, став огненно-красным, садилось за горизонт, оставляя длинный колышущийся отблеск на… Только теперь Фулмен с высоты седьмого этажа увидел, что вдалеке за резко обрывающимися домами лежало, слегка подрагивая, тёмное, срастающееся с небом море.
— Но как же так, — снова начал он, — как же вы существуете без денег? Вот тот бармен…
— Велад, — подсказала девушка.
— Да, Велад, зачем он работает в баре? Что-то же он должен иметь за свою работу?
— Он работает там, потому что любит своё дело, любит, когда в баре собираются люди, любит разговаривать с ними, угощать их напитками и разными блюдами, которые сам готовит. А готовит он классно!
— Ну, допустим, — не унимался инспектор, — а кто делает пиво? Кто построил ему бар? Это что, тоже за просто так?
— Почему за просто так? Всё это делают люди, которым интересно этим заниматься, которые умеют и любят это делать. Кто строил бар, я не знаю, я ещё маленькая была, когда его построили, а вот пиво варит Грегори Вабарский, у него своя пивоварня на берегу, его все любят и уважают. — Лирена поджала ноги, поудобнее устроившись в кресле.
— Понятно, вы живёте по принципу натурального обмена, — заключил инспектор, — ну, а, допустим, кто-то захочет, чтобы у него была не одна квартира, а три? Тогда что?