Примадонны Ренессанса

Арк Ева

– Разве это справедливо, что дядя отнял у меня власть? – возмущался Никколо. – Это я должен был править Феррарой после смерти моего отца, герцога Лионело! Вот захвачу герцогиню с детьми – и Эрколе сам мне всё отдаст!

Но, к счастью, его попытка потерпела неудачу благодаря мужеству и присутствию духа Элеоноры. Дворец уже был окружён вооруженными людьми, когда шум достиг ушей герцогини, которая, вскочив с постели, с маленьким сыном на руках, двумя дочерями и несколькими верными слугами бежала по подземной галерее в замок.

– Да как этот негодяй посмел поднять руку на меня, дочь короля, и на моих детей! – ругалась Элеонора. – Впрочем, неудивительно, ведь этот Никколо – сын бастарда! Ну, ничего, Эрколе ему

покажет!

Едва она покинула свою комнату, как заговорщики ворвались внутрь и разграбили дворец, убивая всех, кто пытался оказать сопротивление. Жители Феррары, однако, были верны своим любимым герцогу и герцогине. После нескольких дней тревожного ожидания Эрколе вернулся, подавил беспорядки и восстановил порядок в городе. В тот вечер он появился на балконе замка и обнял свою жену и детей под крики и аплодисменты всего города. На следующий день вся герцогская семья отправилась во главе торжественной процессии в собор и там публично поблагодарила за своё чудесное избавление. За этим последовали ужасные репрессии, и Никколо д’Эсте с двумя сотнями своих сторонников был казнён.

– Позвольте мне, мессир, обосноваться с детьми в замке! – попросила мужа после бунта Элеонора.

– Вы ведь говорили, мадонна, что Вам нравится наш дворец.

– Да, но за мощными замковыми стенами мне будет гораздо спокойнее!

– Там же нет никаких удобств!

«Зато здесь рядом кухня, амбар и свинарник», – подумала Элеонора. Вслух же она сказала:

– Зато у Вас есть талант архитектора, а у меня – собственные средства!

Вероятно, доводы жены показались Эрколе убедительными, потому что уже в феврале 1477 года хронист написал: «Начались работы в Кастельвеккио: укрепляют арматурой и делают комнаты для мадонны герцогини, которая не может жить как мужчины». Постепенно старый замок оброс окнами, лоджиями, балкончиками и садами. Над всем западным двором был создан подвесной сад. Второй сад разбили с северной стороны замка – за крепостным рвом – павильон с колоннами и фонтаном, с лоджиями и перголами, увитыми цветами, с клумбами, кустарниками и фруктовыми деревьями.

– Маленький рай на земле! – восхищались гости.

– Вавилонские сады!

– Божественное место!

В апартаментах герцогини был большой зал, комната в башне Маркезана, гардеробная с потолком, расписанным «под античность», две комнаты с растительными узорами, комната с печью и комнаты для придворных дам. Через несколько лет во время ремонта были указаны также «спальня госпожи», салон для дам, комната рядом с личной часовней герцогини. На стене спальни были изображены огромные колонны и фреска с видом Неаполя – «вид с натуры, на переднем плане синее море, с кораблями и галерами», а на берегу видны все важные здания города. Вид Неаполя в спальне герцогини имел символический смысл – связь с предками, другие изображения этого города находились в комнатах её детей. Постепенно замок, построенный на границе города, стал его центром. И, в конце концов, туда перебрались все члены семейства Эсте.

1 июня 1477 года Элеонора с дочерями, трёхлетней Изабеллой и двухлетней Беатриче, приехала в Неаполь. Визит был приурочен к свадьбе её отца короля Ферранте I с Хуаной Арагонской, испанской принцессой. Поражённый красотой маленькой Изабеллы её дядя принц Федерико заявил:

– Я с удовольствием бы женился на моей старшей племяннице, если бы не наше близкое родство!

– А вот мы на месте Вашего Высочества выбрали бы нашу младшую внучку! – возразил ему король.

Поймав удивлённый взгляд сына, Ферранте I пояснил:

– Потому что она больше похожа на Вашу сестру!

19 сентября Элеонора родила в Неаполе второго сына, которого назвали в честь деда Ферранте. Но уже в ноябре ей пришлось вернуться в Феррару, так как Эрколе был назначен генерал-капитаном Флоренции. Она забрала с собой старшую дочь Изабеллу,

оставив новорожденного и Беатриче на попечение деда. Девочка прожила в Неаполе восемь лет, её воспитанием занимались няня по имени Серена и Ипполита Мария Сфорца, герцогиня Калабрийская, очень образованная женщина, которая была женой старшего сына Ферранте I. Беатриче и её младший брат дружили с детьми Ипполиты – Фердинандом, Педро и Изабеллой. Пока её старшая сестра корпела в Ферраре над книгами, Беатриче носилась верхом по дороге между замками Кастель Капуано, где жила с кузенами, и Кастель Нуово, резиденцией королевской четы.

– Вы, наверно, скучаете, кузина, по своей семье и по Ферраре? – сочувственно спрашивала её Изабелла Арагонская, тёзка родной сестры Беатриче.

– Не-ка! – отвечала Беатриче, с хрустом разгрызая яблоко. – Мне и здесь хорошо!

Официально усыновлённая своим дедом, девочка подписывалась как «донна Беатрис де Арагон» и болтала на смеси каталонского, кастильского и итальянского языков. Кроме того, по воле Ферранте I, она одевалась по испанской моде и носила причёску «коаццоне» в виде «косы», обвивая волосы бусами и лентами или завернув в ткань. Феррарский посол сообщил в 1479 году её матери Элеоноре, что король вернёт ей сына, теперь, когда он подрос, но не Беатриче.

– Почему? – удивились герцогиня. – Что король, наш отец, будет делать с этой невзрачной девчонкой?

– Его Величество хочет выдать её замуж и оставить при себе.

В свой черёд, граф Диомеда Карафа, придворный Ферранте I, характеризовал герцогу Эрколе его младшую дочь так:

– О ней я предсказываю, что она будет женщиной великого духа и способной командовать.

В ответ отец Беатриче пожал плечами:

– Главное, чтобы она родила своему мужу наследника! Такого же очаровательного и здорового карапуза, как Джулио, которого подарила мне донна Изабелла Ардуэн!

Конечно, девочка была слишком мала, чтобы понимать происходящее при дворах короля Неаполя и его сына, герцога Калабрийского, имевших славу покровителей наук и искусств, но, в то же время, правителей коварных и жестоких. За тридцать лет своего правления Ферранте I добился процветания Неаполя. С помощью дипломатии и династических браков король установил тесные отношения со многими итальянскими и иностранными государями, что принесло ему славу и прозвище «Судьи Италии». Кроме того, он покровительствовал многим художникам и гуманистам Ренессанса, а также возвёл в Неаполе величественные здания, которые до сих пор украшают этот город. Вместе с тем почти всю свою жизнь Ферранте вынужден был воевать с многочисленными завоевателями, посягавшими на его прекрасное королевство, а также усмирять мятежных баронов. Враги недаром считали его страшным человеком. Когда папский церемониймейстер Якоб Буркхардт прибыл на коронацию Ферранте I, тот спросил:

– Вы знаете, епископ, что может доставить нам наибольшее удовольствие?

– Нет, Ваше Величество.

– Нам нравится, когда наши враги сидят рядом с нами…

– … в замковой тюрьме? – догадался умный немец.

– Да, если живые. А если мёртвые – то в подземелье, забальзамированные и одетые в костюмы, которые носили при жизни.

– Хотите взглянуть на мою «комнату мумий»? – вкрадчиво добавил король.

Самой же безобидной чертой деда Изабеллы и Беатриче была патологическая страсть к молодым женщинам, так, помимо двух законных жён, он имел кучу любовниц и внебрачных детей. Вообще, король обожал окружать себя ребятишками и даже брал на воспитание детей казнённых им врагов. Эта своеобразная утончённая и драматичная атмосфера Неаполя должна была оставить отпечаток на личности Беатриче. Тем временем её старшая сестра Изабелла в Ферраре уже в четыре года приступила к учёбе. Узнав об этом из письма жены, Эрколе I очень этому порадовался и запретил наказывать малышку, в случае, если она вдруг плохо выучит урок.