Приманка для Коршунова
Шрифт:
— Привет, Саша, — шепнула в ответ, смотря на губы парня. До сих пор помню их вкус. Их твёрдость и напор.
Вскинула глаза, чтобы поймать шоколадный взгляд. В котором вижу странные эмоции, похожие на нежность. Не могу перестать счастливо улыбаться. Кажется, он не обижен. Не злится на то, что наше свидание было прервано звонком Лёвы. Пора уже сообщить ему о том, что мы с Одинцовым друзья. Лучшие друзья. И ревновать не стоит.
— Саш, я должна тебе кое-что сказать, — я подняла руку и ладошкой коснулась гладковыбритой щеки Коршунова.
Чёрт. Какая гладкая у него кожа. Идеальная.
— Потом, Колючка, — шепнул Коршунов мне в губы. — Я слишком сильно соскучился по тебе за эту ночь, — приоткрывает губы и дышит мне в рот.
Дразнит. Заставляет тихо всхлипнуть и податься ближе. Потянуться, желая почувствовать скорее его поцелуй. И наконец-то я его получаю. Коршунов прижимается к моим губам лёгким поцелуем. Нежным, вышибающим все мысли из головы. Особенно назойливую мысль о том, что стоит сказать, наконец, ему, что мы с Лёвой просто друзья. Что ничто не мешает нам быть с ним вместе.
— Это что тут происходит? — громоподобный голос заставил нас с Коршуновым вздрогнуть. Наши лбы встретились. Я зашипела и прикусила губу Саши. Чёрт. Больно-то как. — Барсова! Коршунов! Вы где должны быть? — Татьяна Павловна упёрла руки в полные бока. — Немедленно в актовый зал! Ещё раз увижу, отправлю к директору. В школе, где я за вас отвечаю, я не позволю… — неопределённо махнула рукой. — Вот это вот всё. Да, поставь ты Барсову, Коршунов! Это уже переходит все границы.
Саша, облизнул прокушенную мной губу и осторожно поставил меня на ноги. Отошёл на пару шагов, отводя взгляд.
— В актовый зал! Живо! — прикрикнула Татьяна Павловна.
Склонив голову и чувствуя, что мои щёки пылают от стыда, проскользнула мимо неё. Но женщина перехватила меня за запястье и вынудила остановиться.
— Дашенька, от тебя я такого не ожидала, — поджав губы, бросила классная руководительница.
Я непонимающе хлопнула глазами. Чего не ожидала? Того, что я впервые в семнадцать лет поцелуюсь? Влюблюсь? Но Татьяна Павловна решила не уточнять. Ушла в сторону своего кабинета, доставая из сумки ключи.
После этого странного разговора на душе остался неприятный осадок. Впрочем как и всегда. Татьяна Павловна вечно бросалась двусмысленными фразами. Вроде скажет с милой улыбочкой, а с подтекстом.
Обернулась к Саше, который явно меня ждал. Виновато улыбнулась и отвела взгляд. Снова почувствовала вину за то, что правду ему так и не сказала.
— Саша, — шагнула вперёд, но не предприняла попыток коснуться его. Всё ещё боюсь, что выйдет Татьяна Павловна, — послушай меня, пожалуйста. Не перебивай, хорошо? — дождалась
Замолчала, вглядываясь в лицо Коршунова. И будто решив поиграть на моих нервах, Саша тянет с ответом. Внимательно смотрит в мои глаза. Настолько пристально, что даже становится неловко. Коршунов склонил голову набок. Сощурил глаза и процедил зло:
— Какого хрена ты вчера меня убеждала, что вы встречаетесь?
— Я… — замялась, не зная, что ему ответить. Мне нравилось, что ты ревнуешь? Мне хотелось узнать, как далеко ты готов зайти? Хотела убедиться, что нужна тебе? — Я… — снова не могу выдавить ни единого слова.
Саша, как назло, помогать мне не собирается. Только зло смотрит на меня. Чёрт возьми. Он действительно разозлился.
— Саш…Я хотела тебе признаться. Ещё вчера в парке, но ты меня поцеловал. И сегодня хотела… Саш, — делаю шаг вперёд, но Коршунов отступает. Отходит. Увеличивает между нами расстояние. И от этого становится больно. Мне больно видеть, как то хрупкое, что зародилось между нами, рушится на глазах. Из-за меня. Из-за того, что я решила поиграть с чужими чувствами.
— Ты могла мне признаться в этом сразу, Даша.
Даша. Не Колючка. И это режет слух похлеще, чем если бы Коршунов меня обозвал. Оказалось, что привыкнуть к этой кличке, невесть откуда взявшейся, очень легко.
— Саш, я говорю… Я просто не могла подобрать удобного момента. Я хотела. Правда.
— А может ты хотела поиграть на моих чувствах, Даша? — криво улыбается. Так холодно, что мне становится не по себе. — Хотела вызвать ревность? Хотела, чтобы я соперничал с Одинцовым?
— Нет, — я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы не разрыдаться. — Нет! Ты сам с чего-то решил, что я с Лёвой встречаюсь! Ты сказал, я не стала отрицать. Я… — красноречиво выгнутая бровь заставляет замолчать.
Я не выдерживаю. Кляну себя на чём свет стоит за слабость, но начинаю плакать. Поджимаю губы, чтобы не вырвались всхлипы и запрокидываю голову назад.
— Прости, Саш… Мне правда не стоило так поступать, — качаю головой и отступаю от Коршунова, который застыл каменным изваянием. Мои слёзы никак его не трогают. — Прости, — снова шепнула и быстрым шагом направилась в туалет, опасаясь, что парень догонит.
Какой бред! Мы поссорились. Поссорились из-за такой ерунды. Коршунов радоваться должен, а он строит из себя обиженного мальчика. Что за бред? Всегда, когда смотрела со стороны на отношения Дёмы и Милы, закатывала раздражённо глаза всякий раз, когда они ссорились. Обычно кричит Мила, что-то доказывает, бьёт посуду, а Демьян молча за ней наблюдает. И я всегда думала, что стоит появиться моему человеку в моей жизни, я буду вести себя благоразумно. Не буду устраивать ему скандалы. Буду находить компромисс и мириться сразу же, не доводя дело до серьёзной ссоры. Вот только… одно дело думать и представлять, а другое… совершенно другое дело увидеть в карих глазах злость, ярость и презрение. Почти на ровном месте. Ведь я ничего не сделала. Просто приврала. Просто хотела заставить приревновать.