Примерный сын
Шрифт:
– Он не женится, потому что Эстер уже замужем.
Корина ничего мне не сказала, жестом выразив свое недоумение. Я пояснил:
– Эстер уже замужем, у нее двое детей, и она не хочет бросать мужа, потому что… я не знаю
точно, почему. Может, из-за детей, может из-за того, что не хочет огорчать мужа… Не знаю. Но она очень любит Хосе Карлоса, и они уже несколько лет вместе. Они работают на одном предприятии, используют для встреч командировки, и просто встречаются. Им хорошо, и они счастливы.
Корина молча и очень внимательно слушала, что подвигло меня на продолжение разговора.
– По правде говоря, я не вынес бы подобной ситуации. Я, например, люблю тебя, – сказал я и
осознал, что произнес эти слова впервые в жизни, – и я не довольствовался бы короткими встречами с тобой. Если бы у нас все было хорошо, то рано или поздно
Ну вот, все сказано. Неожиданно и предельно ясно. Корина продолжала молчать. Теперь я
понимаю, что многие мои представления о ее мыслях были ошибочными, потому что мысли других людей почти невозможно предусмотреть. Не потому, что люди хранят секреты, которыми никогда не поделятся с нами, скрывают их от нас, а потому что, как я подозреваю, другие люди плохо думают обо мне. Эти грязные мысли обо мне, и обо всем, что со мной произошло, не имеет к ним никакого отношения. Меня до сих пор иногда одолевает желание позвонить Корине и спросить ее: “Что у тебя было ко мне? Что ты чувствовала ко мне на самом деле?” Мне хотелось спросить ее не для того, чтобы взять реванш, не для того, чтобы снова заниматься с ней любовью, а просто для того, чтобы знать правду. Из-за того, что во мне проснулся дух исследователя-авантюриста, который побуждает меня сейчас к познанию того, что уготовано мне в будущем, я изменил некоторые детали. Дело в том, что люди остерегаются подвоха, и я не знаю, готова ли Корина просто взять и рассказать мне прямо сейчас, что творилось тогда в ее голове на самом деле. Если она это знает. Сам я, как мог, уже объяснил себе все.
– Тебе кажется плохим то, что я сказал? – спросил я в тишине.
– Нет, – ответила она.
– Я считаю, что если человеку плохо с кем-то, он должен с ним расстаться, – пояснил я свою
мысль. – Как моя сестра, которая рассталась уже с кучей мужчин. Обманывать мужа неправильно и несправедливо, даже если он не догадывается об измене и не страдает. По крайней мере, мне не хотелось бы такого, я предпочел бы обо всем узнать. Кто знает, может, муж Эстер недоволен своим браком и тоже хотел бы оставить жену, но не решается? Да у него, возможно, груз с плеч свалился бы, поговори она с ним.
– Не думаю, – тут же убежденно и решительно откликнулась Корина.
Я уже упоминал, что Корина, по своему обыкновению, говорит очень уверенно о том, чего не
знает, и никогда не признаёт своих ошибок.
– Не думаешь что?
– Что муж избавится от груза. Брак – тяжелая вещь.
– Да, конечно, я представляю. Так мы поедем на выходные? Я попрошу квартиру? В городе
небольшой бардак и сумасшествие, потому что его перестраивают, но место чудесное. Там есть несколько таких бухточек – закачаешься… Ты знаешь Средиземноморье?
Корина отрицательно качнула головой.
– Ну так познакомишься с ним. Захвати с собой купальник. Если повезет, можем сходить с тобой
на пляж. Там такой микроклимат.
Корина согласилась. Мы заканчиваем инвентаризацию, которая составляла часть моей стратегии,
чтобы не дать товару сбиться со следа и перекочевать в холщовую сумку. Каждую неделю мы пересчитываем весь товар и сверяем со счетами от поставщиков, занесенными в небольшую тетрадку. Рабочая неделя подходит к концу, заканчиваются и наши с Кориной отношения. Вам может показаться ложью, но это был последний день, когда я видел Корину.
В данный момент телефон был выключен или находился вне зоны действия сети. Не действовала
даже голосовая почта. Посылать сообщения было бесполезно, поскольку она не могла даже знать, что они пришли, не говоря уже о том, чтобы ответить. Столь же напрасным будет и мое новое появление у ее подъезда, если раньше я не нашел способа протоптать к ней дорожку помягче. Тем не менее, я промаялся весь день. В воскресенье я взял Паркера, сказал матери, что уйду надолго, потому что поведу пса гулять в парк Ретиро, а потом выпью аперетива с друзьями, которые находились в парке всей компашкой по инициативе тех, у кого были дети, и они не знали, что с ними делать. С моей стороны это было бессовестное вранье. Я усадил Паркера в машину, и мы очутились в Косладе перед ее подъездом. Эти несколько часов были кошмарными, и это было самым большим безумством, совершенным мною в жизни. Думаю, я был вне себя, причем настолько, что мне хотелось купить сигареты и начать курить, как это делала Корина, когда была не со мной. Мне хотелось напиться, раздобыть что-нибудь,
Корина вышла с ним, с этим вымогателем, но теперь у него была не наглая, мафиозная рожа, а
вполне нормальное лицо обычного работяги, который наслаждается праздничным днем. Следом за ним шли двое детей: маленький мальчик лет восьми и девочка лет четырнадцати, которая, возможно, хотела быть педиатром, когда вырастет. Все четверо были нарядно одеты. Корина тащила в руках уже известную мне тяжелую холщовую сумку, забитую, как мне думается, едой. Из нее торчали два батона хлеба и несколько бутылок прохладительного. Корина была довольна, очень довольна. Она обнимала и целовала детей. Затем они подошли к той же самой машине, что и в тот день. Родители посадили детей в машину и пристегнули ремни, подогнав их по высоте, чтобы тем было безопасно и удобно. Они заботились о детях, как могут заботиться только родители о своих малышах. Прежде чем сесть в машину, он открыл багажник и очень галантно взял у Корины тяжелую холщовую сумку, что она несла в руках, и заботливо поставил ее рядом с их пальто, чтобы всем было удобнее ехать. Он поцеловал Корину, а она рассмеялась, потому что поцелуи для них были привычкой, а не новизной, как для нас. Прежде чем открыть дверцу машины и сесть на свое место, Корина вернула ему поцелуй. Пока он трогался с места, она повернулась и, улыбнувшись детям, спросила их о чем-то, а они в ответ согласно кивали головой. Когда они проезжали перед баром, мне кажется, что девочка, которая хотела стать врачом, посмотрела на меня, но в этом я не уверен.
Не знаю, как живут другие, я знаю только то, что происходило со мной.
18. Чакры
Прозвучал вызов мобильника, и я ответил, не глядя.
– “Посмотрим, как там Винсенсо”, – сказала я себе и, вот, позвонила. Как дела? Ты покупаешь мамин магазин или нет?
Меня удивило, что Бланка позвонила именно сегодня; она снова появилась на горизонте аккурат на следующий день после того, как я потерпел неудачу с другой женщиной. Я многое бы отдал, чтобы Бланка позвонила мне вот так несколько недель назад, а теперь ее звонок и злил меня, и вызывал к ней жалость. Почему она мне позвонила? Неужели почуяла по космическим волнам, что я сошел с ее орбиты? Я ненавижу женщин, желающих держать тебя рядом с собой, ничего не давая взамен. Бланка была не из таких, она незаурядная женщина, я всегда это говорю, но даже так...
– Приходи ко мне домой, – предложил я, – выпьем чего-нибудь, там и поговорим. Приходи.
Покуда ты с человеком, так легко думать “мы не можем быть вместе, все закончилось”. И так трудно, обычно невозможно, сказать или подумать то же самое, когда физически ты не с ним, потому что это непозволительная роскошь – думать о том, что ты не с ним, когда это на самом деле так, это очень мучительно. Временами такая мысль приходила мне в голову еще до нашего разрыва с Бланкой. “Мы не можем быть вместе”, – иногда думал я, находясь рядом с Бланкой в наши последние вечера. Я и не был с ней, потому что ни с одной, ни с другой стороны у нас не было ничего нашего, общего. Есть нечто, что кажется парам мучительным и скучным, это судьба, к которой они идут. Я даже не помышлял, что должен был прибиться к какой-то стороне, добраться до определенной физической конфигурации: дом, двое детей, собака, тот же самый город, а чтобы стало понятней, объясню в общих чертах – я даже не думал о том, что мы с Бланкой могли хотеть совершенно разных вещей. Это уже другой вопрос.
Случилось так, что между мной и Бланкой были камни, рытвины и ухабы. Мы шли вместе, но шли по плохой дороге. Я все еще не понимаю, почему на нашем пути были камни, и почему нам не удалось выровнять грунтовую дорожку, смягчив возникавшие у нас адские ощущения. Полагаю, мы оба понимали, что на нашем пути были канавы и промоины, которые мы не выбирали, но они заставляли нас спотыкаться. Богом клянусь, что я приложил все свое желание, чтобы убрать с дороги все препятствия и сгладить острые углы, по крайней мере, со своей стороны, но у меня не получилось.