Прими как есть
Шрифт:
— А чего же они не сразу спохватились? Когда это было?
— Да какая разница, когда это было?! Тебя это больше всего волнует?! — ладонь отца с громким хлопком опустилась на столешницу. Но Стас не пошевелился. Прищурив карие глаза, смотрел на отца, ощущая лишь раздражение. — Я видел этого пацана! Я лично попросил его вызвать, чтобы поговорить! И скажи спасибо, что у него хватило достоинства не заложить тебя! Потому что если бы он перед ректором прижал тебя к стенке…
— Чтобы тогда? Меня отчислили? Чтобы было? М? Пап, давай ты не будешь
— Закрой свою пасть, и слушай меня… — мужчина в бешенстве хлопнул крышкой ноутбука, — если это из-за бабы… а я уверен, что это из-за бабы… — сделал глубокий вдох перед тем, как продолжить, — я сделаю всё, чтобы она вылетела как пробка из института. А ты… ты у меня останешься без содержания…
— Ты забыл, что я сам себя содержу? — Стас снова усмехнулся. Холодно и даже презрительно.
— Правда? — скривил губы мужчина. — Серьёзно? Что ты мелешь? А за учёбу твою кто платит? М? Тачку, на которой ты колесишь, кто купил? Забыл? А квартира?.. Всё, что ты сейчас зарабатываешь, уходит на пропитание! И обслуживание того, что купил тебе Я!
И тут маска Холодного треснула. Затрещала, образуя паутинку, и искажая идеально собранную картинку.
— Теперь всё? — процедил сквозь стиснутые зубы.
— Запомни, — облокотившись локтями на стол, Холодный-старший слегка перегнулся через стол, — если ты будешь создавать мне проблемы…
— Ты имеешь в виду свою репутацию? Фальшивую репутацию…
— Я не посмотрю на то, что ты мой сын.
— Ты никогда не смотрел. Так что… не думаю, что это сыграет большую роль.
Внутри всё закипало. В такие моменты он начинал бояться самого себя. Своей реакции на слова отца. Он всегда знал на что давить. Пожалуй, это единственное, что унаследовал сын от отца. Умение манипулировать и давить людей как мошек. Не взирая ни на что.
— Ты больше не приблизишься к этому пацану. Ты понял меня? — произнёс тише, пытаясь приструнить рвущийся гнев. — Из-за бабы или по другой причине. Ты даже в сторону его не посмотришь. Ясно тебе?
— Я тебя услышал, — Стас оттолкнулся ладонями от подлокотников и, наконец, встал с этого проклятого кресла, — хорошего вечера.
Отец ничего ему не ответил. Сделав вид, что не услышал его, снова подвинул к себе папку с рабочими документами.
Может, оно и к лучшему…
— Стасик! — уже в прихожей его перехватила Тоня.
Парень оглянулся. Через силу улыбнулся ей и, накинув на плечи пальто, произнёс:
— Всё нормально, Тоня, — поспешил успокоить её. Наверняка она слышала крики.
— Да что ж тут нормального? А? Что опять стряслось? — она провела ладонью по его щеке, ласково заглядывая ему в глаза. — Чего он взбеленился?
??????????????????????????— Ц, — брюнет покатил глаза, делая вид, что его эта ситуация никак не зацепила, — а то ты не знаешь? Ему разве нужен повод? Надо же ему проораться, в конце концов…
Видел по глазам Антонины Сергеевны, что она ему не верит. Взволнованно хмурит брови
— Теперь опять тебя месяц не увижу? А то и два…
— Тоня, — он осторожно щёлкнул женщину по носу, — обещаю: куплю дом и заберу тебя к себе. Согласишься?
— Чертёнок! — отвесила ему лёгкий подзатыльник, — умеешь зубы заговаривать!
— Что с тобой происходит, Крис? — достав из холодильника домашний пирожок с картофелем, Таня посмотрела на Кристину.
Она заметила, что с подругой что-то не так с того самого дня, как вернулась от родителей. Кристина была поникшей и отстранённой. Погруженной в свои мысли и будто оторванной от жизни.
— А что происходит? — девушка перевела взгляд на соседку. Вопросительно выгнула брови. Хотя, прекрасно понимала, что Татьяна имела в виду.
— Ну, я не знаю. Но вижу же, что что-то не так! Ты будто не здесь! Я как вернулась — не узнаю тебя!
Кристина улыбнулась. Но как-то тоскливо что ли…
Она всё ещё не могла взять себя в руки. Не могла выкинуть из головы тот вечер. Всё то, что происходило на этой кухне. Думала целыми дням об этом. Винила его. И себя винила. Потому что оказалась настолько глупа и непредусмотрительна! За то что наивно поверила, что всё осталось позади. Что он осознал и признал свою вину.
Но потом поняла: не признавал. Даже признаков вины не подавал. Она всё это придумала. Её воспаленный мозг нарисовал то, чего не было. То, чего хотела она… но не он.
Вся симпатия, которая могла бы зародиться, будь он лучшей версией себя… она окончательно растворилась в той ночи. В её слезах и его равнодушии.
— Всё хорошо, Тань, — постаралась успокоить подругу.
Непринуждённо улыбнувшись, взяла из вазочки яблоко и, помыв его под проточной водой, впилась зубами в сладковатую мякоть.
— Угу… я вижу. Наверное, поэтому твоё лицо осунулось, будто ты потеряла килограмм пять… ты себя в зеркало видела?
— Ничего я не потеряла, — отмахнулась, и тут же поймала себя на мысли, что ПОТЕРЯЛА. Только дело вовсе не в килограммах.
— У нас полный холодильник! — Таня продолжила допрос, — Я привезла от своих родителей еды. Твои передали сумку с продуктами. Там еды на две или три недели! И ем её только я! — она демонстративно распахнула дверцу холодильника, — посмотри! Полки битком! Но ты ничего не ешь!
— Желудок в последнее время побаливает, — Кристина отложила половину яблока на блюдце, так и не доев. И невольно подтверждая слова Тани. — И изжога…
— Поэтому ты ешь яблоки… да? — Таня скептически подкатила глаза, — ну-ну.
— Да брось! Тань… — сглотнув ком в горле, Кристина отвела взгляд. Посмотрела на часы, что висели над дверным проёмом, — ничего такого… это хандра. Сезонная. У меня бывает. Пройдёт.
И, стащив со стола свой телефон, поплелась к себе в комнату. Уже поздно. Кристина и так задержалась сегодня на работе. Её столик загулял, и гости просидели почти до самого закрытия.