Прими – не возражай
Шрифт:
Аня отвернулась лицом к стене, и Селиванов почувствовал, что она плачет.
– Анечка, ответь мне хотя бы на один вопрос. Как это всё получилось? Это останется между нами, но я хочу знать, почему?
– Это долго рассказывать. Я должна очень приличную сумму денег. Да, и потом ещё… – она замолчала недоговорив. Её тонкие пальцы постоянно пытались стряхнуть с сигареты пепел, который ещё не успел нагореть. Лишь сейчас Селиванов заметил на её запястье три розовых поперечных шрама с внутренней стороны.
– Неужели нет выхода? Ведь так не бывает, –
– Со мной всё кончено. А ты немедленно возвращайся к матери, если хочешь хоть как-то мне помочь.
– Нет, подожди…
– Всё, Володенька, уезжай. У меня нет больше времени. Мы сейчас едем в другой клуб. Меня внизу ждёт водитель. Не пытайся забрать меня с собой. Это кончится плохо. В первую же очередь, для тебя.
– Я вытащу тебя отсюда, – произнёс Селиванов решительно, – слышишь?! Я вытащу тебя отсюда!
Ему захотелось обнять Аню, но он почувствовал, что если сейчас позволит себе это, то уже не сможет отпустить её добровольно. Сделав над собой усилие, он резко вышел из гримёрной и плотно закрыл за собой дверь.
Несколько следующих дней Селиванов и Войцеховский обдумывали варианты спасения Ани. Как действовать в чужом городе в непростой ситуации никто из них не знал.
Брат Генки обещал позвать для консультации какого-то знакомого опера, но тот оказался в отъезде.
Генка искал способы быстро и легально достать деньги, с помощью которых, возможно, удалось бы помочь. Вспоминал об одинокой вдове крупного чиновника, с которой якобы у него завязалась двусмысленная дружба.
Селиванов день ото дня мрачнел. Он перестал ходить на курсы менеджмента, и всё свободное время проводил дома в раздумьях.
На работе Вовкину оплошность с рекламой постепенно забыли, и начальство по-прежнему радушно относилось к провинциальному парню. Тем более что дела в предприятии шли неплохо.
Компания взяла на реализацию десяток самосвалов и намеревалась в дальнейшем добиться статуса официального дилера завода. Новенькие КАМАЗы, сияя яркими оранжевыми кабинами, разместились в одном из ангаров на территории склада, где дежурил Селиванов. Поскольку это налагало на охрану дополнительную ответственность, Вовке обещали подыскать напарника и немного подняли зарплату.
Этот факт подбодрил Владимира и придал ему дополнительные силы.
Однажды, в конце рабочего дня, с территории склада выезжал старый внедорожник одного из кладовщиков. Селиванов по обыкновению подошёл к автомобилю, чтобы забрать пропуск и попрощаться. Когда тонированное стекло медленно опустилось, Селиванов увидел на пассажирском сидении человека, приветливо улыбавшегося ему во весь рот золотыми зубами. От неожиданности Вовка потерял дар речи. Он вцепился двумя руками в руль внедорожника, не давая ему уехать и сбивчиво начал объяснять кладовщику, что его пассажир причастен к краже рекламы.
– Не суетись, Володя, – ответил ему кладовщик, – присядь к нам в машину, разговор есть.
Селиванов заскочил на заднее сиденье автомобиля.
– Извини
Золотозубый продолжал улыбаться, открыто и по-отечески, глядя Селиванову в глаза. Его взгляд излучал доброжелательность, в которую невозможно было не поверить.
– Я верну тебе деньги, – продолжал он, – я даже помогу тебе заработать намного больше. Ты славный парень и я хотел бы, чтобы ты стал моим другом. Не сердись на меня.
Он протянул Селиванову руку.
Синяя от наколок рука с изуродованным коротким мизинцем цепко схватила Вовкину ладонь.
– Я слышал у тебя какие-то неприятности. Тебе срочно нужны деньги? Жора всегда готов помочь. Ты всегда можешь обращаться ко мне. Я нежадный и мне нужны такие парни, как ты. У меня сегодня работа для тебя есть. Слушай меня внимательно.
Улыбка исчезла с лица Жоры, и его глаза сверкнули таким холодом, что Вовка на миг оцепенел. Жора продолжал пристально смотреть Селиванову в глаза, и взгляд этот обладал невероятной гипнотической силой. Этого человека невозможно было ослушаться, ему нельзя было возражать, он полностью завладевал волей и разумом собеседника.
– Слушай меня внимательно, – повторил он, – сегодня в четыре утра ты обесточишь склады. Просто выруби автомат. Вся сигнализация перейдёт на резервное питание. Ты прекрасно знаешь, где находится аккумулятор. Просто скинь с него клемму. Как будто, так и было, мол, забыли нацепить. Потом ты пойдёшь к себе на пост, возьмёшь бутылку водочки, хорошей закусочки и выпьешь за моё здоровье. Очень тебя прошу. Выпей за меня, пожалуйста. Выпей и поспи спокойно, потому что теперь у тебя начнётся новая жизнь. Настоящая, фартовая.
Селиванов смотрел на Жору, как лягушка смотрит в глаза застывшему над ней удаву.
– Что ты так на меня смотришь, братишка? Ах, да! Водочки не на что купить. Вот, держи, брат.
С этими словами Жора достал полиэтиленовый пакет, набитый пачками денег, и небрежно бросил на колени Селиванову несколько толстых пачек рыжих купюр, перетянутых резинками.
– Ты, малец, таких денег в глаза никогда не видывал. И не увидишь на этой работе за всю жизнь. Будешь у меня теперь работать. Через месяц на собственной машине будешь ездить. Через полгода квартиру купишь – понял? Сделаешь всё, как я сказал. Потом я сам тебя найду. Бывай.
Селиванов сгрёб дрожащими руками пачки с купюрами и, набив ими все карманы, вышел.
Лишь оставшись один на холодном осеннем ветру, он вдруг понял, что произошло. Вызвать полицию? Нет, звонить директору, пусть он решает. А если и директор с ними заодно? Они не простят мне этого. А чем я рискую? Скажу, что автомат вырубился сам. Про клемму на аккумуляторе я ведать не ведал. Напился – потому что устал и холодно. А если даже и рискую? Это ведь ради Аньки. Неужели этих деньжищ не хватит?