Прими свою тень
Шрифт:
Ан-моэ едва заметно улыбнулся. Одной тайной у стаи стало меньше. Позорная и темная сторона переселения! Такая информация после грамотной обработки будет иметь в Среде огромный резонанс, если ее вовремя нужным образом запустить. Дети, страдающие по вине злобных волвеков, увечные дети… Лишенные свободы самосознания, обманутые, одурманенные. Не зря переполошился Фэр, едва ан-моэ заговорил с девочкой. Не зря иные не рискнули выйти и вмешаться. Хорошо бы дети рассказали о своих бедах сами или отдали доброму дяде из Большого Совета дневники. Надо поискать варианты. Даже если вреда малышам не чинят, расстояние от Хьёртта до Релата поможет домыслить нужное и сделает правду малосущественной и, смешно сказать, недостоверной! Позволит внести новые штрихи в план раскола.
Айри откинулся
Утром ан-моэ, измученный кошмарами, осунувшийся, мрачно кивнул своему пилоту, молоденькому волвеку. Забрался в корпус неуклюжего мобиля, избыточно функционального, как все в стае. Спустя два часа Йенхо уже изучал с высоты полета лагерь у границы темных скал. Вдали от купола внешний, созданный Фэром, эмофильтр распался, освободил сознание от своей ужасающей тяжести. Ненадолго ан-моэ даже показалось, что в дикости природы есть загадочная и оригинальная красота. Базальт давних извержений местами залит кровью алых и багряных слоев, разделяющих более тусклые, запекшиеся до черноты… Вид уникальный, мрачный и величественный.
По спине уже ползли дрожью темные страхи и отголоски «беззвучного рыка великого гролла». Так описал впечатления пилот. Как все они – лысый, смуглый, рослый, желтоглазый и басовитый. Отличить одного от другого невыносимо трудно. Мерзавцы пользуются этим, называя лишь короткие имена. Рычащие – Фэр, Бор, стонуще-лающие – Йола, Йялл, Ойта, воющие – Даур, Тайя. Запомнить немыслимо, да и ненужно. Зачем высшему забивать голову пустяками?
Йенхо расправил плечи и зашагал к лагерю. Он уже приметил своих ближних, с подобающим почтением ожидающих ан-моэ возле возведенного для него временного ангара. Удобно иметь свиту. Теперь пусть они запоминают имена и общаются по мере необходимости с дикарями, освободив время и мысли высшего для важной задачи. Он, ан-моэ, единственный из ныне живущих, обладает точными данными по рельефу долины давностью в пять с лишним сотен лет. Он один смог создать обоснованную модель катаклизма, породившего Черные Клыки. И лишь ему известно место, где следует вести поиск главного – капсулы с координатами нового мира… Вряд ли это окажется слишком сложно с коконом ан-моэ, созданным лучшими представителями его расы и постоянно, век за веком, совершенствуемым, да при его подготовке, умении владеть собой и выставлять щиты сознания – безупречные, идеальные. Мало кто знает, насколько идеальные. Йенхо не так глуп, чтобы демонстрировать способности в их полноте.
Сосуд уверенности, наполненный предвкушением победы, дал трещину очень скоро. То, что притаилось за клыками базальтовых скал, имело чуждость, многократно превосходящую любые ожидания. Уже при входе в узкий канал скального разлома сам воздух дрожал и колебался, а лучи света немыслимо гнулись. Точнее, воображение их так воспринимало – с растущим искажением, компенсировать которое не в силах было самое тренированное сознание. Мир щерился косой усмешкой пасти скал, мир казался отраженным в зеркалах, отлитых пьяным подмастерьем. Не понять, что справа, а что слева, где явь, а где ее неверный блик. Черепки расколотого неба хрустят под ногами, кровь базальта сочится по разломам, сознание стонет и ломается, крошится, гаснет…
Дикость стаи, впервые нехотя признал Йенхо, порой бывает полезнее самых мудрых и древних технологий. Горры – это чудовищная в своей замкнутости семья, вызывающая оторопь и отвращение одним лишь видом. И все же они уникальны, вожак прав. Они – готовая система координат. Три личности,
Начали прокладку троса в трех километрах от точки, которую ан-моэ полагал целью поисков. Йенхо шел вперед, гордясь своим мужеством истинного высшего, стремящегося к знанию, власти, величию. Он перебирал руками по тросу, натянутому от самого лагеря. Горры невидимками двигались за спиной, постепенно отставая и расходясь в стороны, расширяя координатную базу.
В первый день удалось пройти восемьсот метров, натягивая трос. Это было несложно, как стало ясно позднее. Уже на второй – расстояние сократилось вдвое, затем еще раз вдвое. На пятый день к группе подключились новые волвеки, они помогали Горрам и ан-моэ не сойти с ума – тянули на себя, как умеют стайные, чуждость и боль. Продвижение давалось все труднее, приходилось бороться за каждый шаг. Однако волвеки упрямо радовались. Данные уже идут: замеры, съемка, запись множества параметров среды со стационарных контрольных точек. Да, есть помехи и искажения, но это только начало…
Бархатно-черный шар – некрупный, не более трети метра в диаметре – ан-моэ обнаружил в последний день поисков, миновав длинный, узкий скальный коридор. В открывшейся за ним низине и находился объект. Собственно, едва осознав, что находка – не часть долины, что она не создана здешней природой и чужда по сути своей, ан-моэ пришел к выводу о завершении экспедиции, для него успешной.
Шар сам, словно магнитом, притянул взгляд. Сам вынудил двигаться все ближе, подойти вплотную и наклониться. Айри покачнулся, охнул: пальцы без сопротивления миновали черный бархат обшивки, казавшийся взгляду твердой поверхностью, и нащупали там, в недрах шара, нечто. Круглое, жгущее руку сквозь защиту перчаток чуждостью и готовностью отдать хранимое: почти так воспринимаются древние шары знаний. Тайны, записанные для хранения на носитель, обычно защищены от посторонних. Это Йенхо знал точно: сам много раз ставил ловушки для любопытных. И теперь, едва предположив угрозу, поступил единственно допустимым и логичным для себя образом: транслировал чуждость на сопровождающих – волвеков. Уклонился, отдал им еще не сформировавшийся удар, пожертвовал малоценными членами экспедиции ради обретения главного – капсулы… И тотчас похвалил себя за скорость реакции и точность оценки ситуации.
Ладонь перестала ощущать опасное жжение, шар сделался самым обыкновенным. Йенхо разогнулся, ощущая, как сгущается и снова гнет к камням тяжесть «рыка великого гролла». Потому что он, айри Йенхо, остался с долиной один на один, с опасным феноменом, разрушающим память, психику, самосознание. Волвеки больше не прикрывали и не оберегали: поставленные ими щиты тускнели и гасли один за другим, растворяясь в безумии. Айри заторопился прочь от темного шара, слепо щупая камни, то и дело спотыкаясь, дергая крепление страховочного пояса к тросу. Он не имел права терять сознание. Он не мог отдать добычу дикарям и их хитроумному вожаку, он не желал делиться. Но мрак смыкался все плотнее, волнами накатывала тошнота, душила, рвала нервы когтями боли… Ан-моэ последним усилием, на ощупь, торопливо убрал шар в личный браслет, выбросив оттуда очень похожий – дневник экспедиции. Багряно-черная бездна качнулась, опора исчезла из-под ног – и ан-моэ рухнул в небытие…
Очнулся Йенхо во временном ангаре. Ближние тотчас услужливо подали тонизирующее питье и прошелестели: он отдыхал восемь часов, теперь еще ночь. Волвеки умудрились-таки вытащить из долины всех, им повезло: губительное воздействие на психику и приборы на некоторое время ослабло, но теперь опять набирает прежнюю интенсивность. Горры, все трое, без сознания, у старшего серьезные проблемы с сосудами головного мозга. Семью вывезли экстренно вызванным мобилем в ближний купол, туда уже летят снави и лучшие врачи.