Принадлежащая грешнику
Шрифт:
— Правило номер один: никогда никому не доверяй.
Она кивает.
— Ловушкой может оказаться все. Ты должна быть начеку все время.
— Хорошо.
— Ты, блять, не беги на выстрелы. Убирай свою задницу как можно дальше.
Она поднимает голову, ее глаза встречаются с моими.
— Ты же не можешь ожидать, что я оставлю тебя позади?
— Я потерял пятерых мужчин сегодня ночью, и это чертовски больно, Киара. Если бы я потерял тебя? — Я качаю головой. — Ты, блять, послушайся Деклана и беги.
Я вижу, что она не согласна, но, по крайней мере, она кивает.
— Прямо сейчас мы сражаемся с сицилийцами. Финн собрал оставшихся людей после того, как мы уничтожили большинство в Торонто пару месяцев назад.
Она продолжает промывать рану, слушая, как я даю ей ускоренный курс по всему, что связано с мафией.
— Мне жаль твоих мужчин, — шепчет она. Она тяжело сглатывает и, встретившись со мной взглядом, продолжает. — Я знаю, это не оправдывает понесенную тобой потерю, но я не знала, что это произойдет.
— Конечно, детка. Это все на моей совести. — Я киваю на коробку. — Покажи мне, что в коробке.
— Минутку. — Она обматывает бинтом мой бицепс, затем встает и берет коробку с того места, где оставила ее в фойе. Она снова садится и снимает крышку.
Я заглядываю внутрь и вижу спущенный воздушный шарик, фотографию гораздо более молодого Джимми, смеющегося с Киарой. На фотографии ей не может быть больше четырех лет, во рту у нее шоколадное мороженое. Здесь есть маленькая корона, две пробки от бутылок и разные другие вещи.
— Это все мои воспоминания. Каждый раз, когда я видела папу.
Для меня это не более чем случайные вещи, но для нее это каждый момент, который она провела с Джимми. Это все ее прошлое.
Горе тяжелым грузом висит над нашими головами.
Я откидываюсь на спинку дивана, вздыхая.
— Расскажи мне историю о сдувшемся воздушном шаре.
Расскажи мне что-нибудь радостное.
— Это был мой день рождения. Мне было пять. Папа взорвал этот. — Ее губы кривятся в грустной улыбке. — Он чуть не разорвал легкое, потому что тогда все еще курил. — Она смотрит на меня. — Он никогда не пропускал ни одного дня рождения.
Она ставит коробку на кофейный столик, затем поворачивается ко мне лицом.
— Мне так жаль твоих мужчин.
Я качаю головой.
— Это та жизнь, которой мы живем.
— Это причина, по которой папа не хотел, чтобы я приближалась к мафии.
Я киваю, теперь понимая, почему Джимми прятал ее.
— Но ты защитил меня.
Я киваю.
— И Чикаго. Финн хочет захватить власть.
Она с отвращением морщит нос.
Но он этого не сделает.
Я никогда не позволю ему получить в свои руки мой город и мою женщину.
Поднимая руку, я
— Как ты справляешься со всем, что произошло?
Она обнимает меня за талию, прижимаясь ближе к моему телу.
— У меня голова идет кругом.
Я так и думал. Сегодня был чертовски тяжелый день.
Одно только видео травмировало ее, не говоря уже о гребаной перестрелке. Я притягиваю ее ближе, так что она садится на меня верхом, затем позволяю ей отдохнуть у меня на груди.
Поглаживая рукой вверх-вниз по ее спине, я продолжаю покрывать поцелуями ее волосы, висок и щеку.
— Как только мы покончим со всем этим дерьмом, я увезу тебя на выходные.
Она обвивает руками мою шею и прижимается ко мне лицом.
— Я просто хочу спрятаться в твоих объятиях.
— Прячься сколько хочешь, детка, — бормочу я. Закрыв глаза, я обнимаю ее так крепко, как только могу.
Время ускользает, пока мы утешаем друг друга, только наш шепот нарушает тишину.
Глава 40
ЛИАМ
После того, как мы принимаем душ, Киара забирается в постель.
Я сажусь сбоку и звоню Уиллу.
— На складе чисто, и мы приготовили сицилийское барбекю, — отвечает он.
— Хорошо. Наши мужчины?
— Доставлены в морг. Семьи будут уведомлены, и я произведу выплаты завтра.
Устало потирая лоб, я говорю:
— Я хочу знать, когда похороны.
— Я узнаю.
— Спасибо за все.
— Для этого я здесь.
Завершая разговор, я кладу устройство на прикроватный столик. Я беру свой Glock и, повернувшись так, чтобы Киара могла видеть, говорю:
— Вот как надо менять обойму. — Я проделываю всю процедуру, затем передаю ей пистолет. — Теперь сделай сама.
Она пододвигается ближе и забирает оружие. Я смотрю, как она с трудом справляется с первым разом, затем приказываю:
— Еще раз.
Я заставляю ее вынуть обойму и засунуть ее обратно, пока не буду уверен, что у нее все получилось.Обхватывая ее руки своими, я продолжаю урок:
— Это предохранитель. Если он включен, ты не сможешь выстрелить. Выключи его, и все готово.
— Хорошо. — Ее глаза встречаются с моими. — Ты возьмешь меня на уроки стрельбы?
Я киваю.
— Мы начнем в эту субботу.
— У меня свидание за обедом с моей мамой.
— Во сколько?
— Мы встречаемся в одиннадцать утра.
— Мы пойдем в тир в восемь.
На ее лице появляется улыбка, но затем она спрашивает:
— Ты сердишься на меня?
Пряча Glock под подушку, я качаю головой.
— Нет, это была просто огромная потеря. — Я поднимаю руку к ее щеке, проводя пальцами по ее нежной коже. — То, что ты оказалась на линии огня, отняло у меня десять лет жизни.