Принц Альберт
Шрифт:
– Ты надела трусики сегодня вечером? – спрашиваю я.
Она не отвечает. Белль смотрит в сторону, поглядывая на дверь, как будто боится, что кто-нибудь войдёт, хотя большинство персонала и гостей находятся далеко отсюда, на другой стороне дворца прямо сейчас.
Затем она показывает мне, что у неё ничего нет под этим платьем. Белль отодвигает ткань в сторону, расставив ноги для меня на скамейке перед пианино, и она совершенно голая.
Совершенно и абсолютно голая.
И выражение на её лице, лукавая улыбка, говорит о том, как будто
Как будто мой стояк не будет виден за версту.
– Я хочу, чтобы ты потрогала себя, - говорю я. В моём голосе нет ничего, что оставило бы место для обсуждения.
Белль не спорит, не говорит ни слова, но я слышу, как её дыхание становится более резким в телефоне, и она слушает.
Впервые.
Я вижу, как она медленно скользит пальцами между своих ног, а затем останавливается. – Не останавливайся, - говорю я ей.
– Я никогда не делала этого перед кем-то, - шепчет она так тихо, что я едва слышу её.
Того факта, что она выставляет себя, прямо в музыкальной комнате, с раздвинутыми ногами, достаточно, чтобы сделать меня твёрдым, как грёбаный камень. Но того факта, что она никогда не прикасалась к себе перед кем-то раньше, достаточно, чтобы свести меня с ума.
– Ты должна кончить передо мной, - говорю я хриплым голосом. – Прямо здесь.
– Я не уверена, что смогу, - протестует она.
– Ты единственная, кто всё это начал, дорогуша, - произношу я. – Ты заставила меня встретиться здесь с тобой. А теперь перестань быть такой застенчивой. Раздвинь свои ноги, чтобы я тебя видел.
Она смотрит на меня через стекло, держа телефон около уха. На секунду, мне кажется, что она собирается свести ноги вместе, встать и уйти из комнаты.
Но она этого не делает. Она раздвигает ноги ещё шире. Когда ткань её платья опускается ей между ног, на мгновение, прикрывая её, она подтягивает ткань вверх по бёдрам, внезапно становясь менее робкой.
– Проведи пальцами по своему клитору, - произношу я низким голосом, наблюдая за тем, как она подчиняется. Её веки закрываются, телефон находится всё ещё около её уха, когда она касается себя.
Она, как чёртово произведение искусства, раскинулась на пианино так, как она есть, в красном платье, которое практически неприличное, и её ноги раздвинуты.
Прикасаясь к себе для меня.
– Ты мокрая? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.
Её дыхание стало учащённым, и я повторяюсь. – Скажи мне, Белль.
– Да, - произносит она. – Я мокрая.
– Это так ты к себе прикасаешься, когда одна?
– Нет, - шепчет она, её голос хриплый.
Я оставлю свою руку там, где она и находится – на телефоне, а другую руку опущу на окно, пальцами слегка прикасаясь к стеклу. Мои руки останутся там, где они есть, несмотря на то, насколько сильно я хочу расстегнуть свои штаны, вытащить член и пройтись рукой по всей длине, пока Белль касается себя.
Я смогу себя контролировать.
– Покажи мне, что ты делаешь, когда одна, Белль, -
– Я не… - начинает говорить она, но останавливается.
– Я знаю, что ты думаешь обо мне, Белль, - говорю я. – Ты думаешь о том, чтобы я засунул свои пальцы в твою мокрую киску, как делал в тот день, не так ли?
Она не отвечает, но я наблюдаю, как она убирает руку от клитора, широко раздвигая ноги, когда скользит пальцами внутри себя, пока её ладонь прижимается к её холмику.
Чёрт, эта девушка собирается довести меня до инфаркта. Я уже представляю заголовки:
Принц падает замертво в королевской обсерватории со спущенными штанами и членом в руке.
– Скажи мне, о чём ты думаешь, Белль, - говорю я, а она закрывает глаза. Её рот распахивается, язык проходит по нижней губе, и всё, о чём я могу думать – это то, что я хотел бы положить в её умный маленький ротик.
– Ты, - шепчет она. – Я думаю о тебе.
– Скажи мне, Белль, - прошу я. – Ты думаешь о моих пальцах, скользящих внутри твоей мокрой киски?
– Да, - произносит она. Её бёдра трутся об её ладони, пока она трахает себя пальцами, отбрасывая волосы назад, когда Белль закрывает глаза, больше не заботясь о том, что здесь я или нет. Я наблюдаю за ней, когда она опускает свои барьеры, отдаваясь удовольствию, её грудь вздымается, пока её рука начинает двигаться быстрее.
– Но ты ведь этого не хочешь, правда, дорогуша? – спрашиваю я. – Ты хочешь большего, не так ли? Хочешь, чтобы мой член был внутри тебя, наполнял тебя.
– Я хочу… - она затихает, когда прикусывает свою губу.
– Скажи это, - приказываю я. – Скажи, что ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я нагнул тебя над этим пианино, задрав платье и трахал тебя, пока ты не кончишь подо мной. Ты хочешь почувствовать мой голый член внутри себя, прижимающийся к тебе, пока ты не сможешь удержаться, пока не кончишь и не выдоишь из меня всё, что у меня есть.
Она бросает телефон, и он с грохотом падает на пол, вращаясь кругами. Но она не обращает на это внимания.
Мои глаза, не отрываясь, смотрят на её лицо, пока она подводит себя к краю. Я замер, наблюдая за её выражением лица. Её грудь начинает чаще подниматься, так как дыхание учащается. Затем, в последний момент, она открывает глаза и смотрит прямо на меня.
И она кончает.
Её губы, окрашенные в красный цвет, чтобы соответствовать платью, образуют идеальное «О». Её голова откидывается назад, волосы падают на плечи, глаза широко открыты и пристально смотрят в мои, пока она кончает. Я слышу её по телефону, маленький стон, который она позволяет себе, всё ещё контролируя ситуацию в последний момент.
Я хочу разрушить этот её контроль.
Я хочу заставить её кричать. Я хочу, чтобы моё имя слетало с её губ. Я хочу, чтобы она кончала, выкрикивая моё имя.