Принц драконов
Шрифт:
Их отцы были благородного происхождения, принадлежали к лучшим семействам Марки и отличались выдающейся красотой. Янте опять вздохнула при мысли о своих любовниках. Где горящие глаза и прекрасное тело Челана, необыкновенная изобретательность в постели Эвайса, эротические игры Атиля? Бедный Атиль… Ему было мало одежды, драгоценностей — прекрасных лошадей, которыми удовлетворялись другие; он жаждал жениться на любимой дочери верховного принца. Золотые волосы Атиля напоминали ей о Рохане, и было ужасно трудно приказать убить юношу, когда его требования стали переходить все границы. По крайней мере, у Челана и Эвайса хватало здравого смысла отправиться куда сказано. Янте забавляла мысль, что если бы она оставалась в замке Крэг, то с удовольствием воспользовалась бы возможностью
Однако воспоминания о любовниках растревожили ее, и Янте прокляла план, требовавший от нее продолжительного воздержания. Шпионы в замке Крэг сообщали ей, что отец все эти годы волочился за любой юбкой, но детей у него больше не было… даже дочерей. Янте засмеялась: в донесениях намекалось на то, что Ролстра стал импотентом. Что ж, поделом старому развратнику…
Письмо отца заканчивалось предупреждением, что теперь переписку следует надолго прекратить. Янте ничуть не жалела об этом. Она сожгла пергамент и отправилась в свои покои, довольная, что не придется ломать голову над ответом. В отношениях с отцом приходилось сдерживать свой норов, а за шесть лет она отвыкла от этого. Требования железной дисциплины раздражали ее.
В комнате для рукоделия прилежно трудились служанки. Огромный гобелен, наволочки для подушек и балдахин над кроватью были почти готовы. Янте с возрастающим волнением следила за их работой. Гобелен изображал различные стадии ритуала спаривания драконов. Впечатляющие сцены были вышиты нитками ярких, контрастных цветов, выбранных самой принцессой. Одна полоса изображала борющихся на песке самцов с красными и оранжевыми когтями; из разинутых пастей и ран на боках капала кровь. Следующая полоса была не менее зловещей: десять беременных самок собралось вокруг скалы, на которой непристойно мужественный самец исполнял ритуальный танец.
На третьей полосе были вышиты самец и самка во время полового акта: оскаленные зубы, вывалившиеся языки, зримо корчащиеся тела; золотистый песок, вихрем кружащийся в жаркой темноте пещеры… В этом возбуждении было страшное очарование, заставившее Янте улыбнуться.
Последняя полоса была близка к завершению: оставалось лишь заполнить стежками намеченный контур. Здесь были изображены юные драконы, только что вылупившиеся из яиц и сражающиеся друг с другом. Белая скорлупа контрастировала с голубым, темно-алым, бронзовым и медным цветом их шкур. Сильный молодой дракон вонзил когти в брата и готовился пожрать его. А в тени стоял еще один брат, только что вылупившийся из яйца и с горящими красными глазами наблюдавший за схваткой в ожидании своего часа.
Наволочки также украшали изображения сражающихся, спаривающихся, вылупляющихся и пожирающих друг друга драконов. Янте хотелось, чтобы на них были вышиты зубастые малыши, плюющиеся огнем, но она отказалась от этого замысла в пользу другого гобелена. На балдахине были изображены сцены безудержного спаривания; стоило задернуть его края, и кровать превращалась в маленькую пещеру, где царила эротическая жестокость.
Янте одобрительно улыбнулась и вышла из комнаты. Думая о любовнике, для которого все это и предназначалось, она поднялась на зубчатую стену. Сухой легкий ветерок ерошил ее волосы и играл подолом платья. Внизу проходила граница, за которой расположился гарнизон Рохана. Он занимал укрепления, выдолбленные в скалах. Трижды за последние годы Янте приглашала к себе его начальника, прося помощи в борьбе с меридами, напавшими на торговый караван. Она сама тщательно планировала эти нападения, когда было нужно довести до сведения Рохана, что у нее родился очередной сын. Янте рассмеялась и прислонилась к розовой каменной стене, вспоминая удовольствие, которое она испытывала, хвастаясь сыновьями — сыновьями, которых никогда не даст ему эта фарадимская сука… Следующий вызов начальнику гарнизона был отправлен всего лишь пятнадцать дней назад, но на этот раз нападение было организовано совсем по другому поводу. Когда капитан прибыл, Янте, как обычно, пригласила его отобедать. Разговор зашел о драконах. В горах неподалеку от замка были древние
Услышав требовательный зов старшего сына, она обернулась и увидела, что няня ведет к ней всех троих мальчиков. Она по очереди поцеловала сыновей, села на принесенный няней складной стул и посадила младшего к себе на колени. Сыновья были сильными, здоровыми, длинноногими и красивыми, как их отцы, умными и сообразительными, как она сама. Рувалъ и Марров, как обычно, толкаясь и перебивая друг друга, болтали о том, что они делали днем, кто из них дальше бросил мяч и быстрее пробежал от стены до стены. Она родила троих, в то время как «Гонец Солнца» не смогла выносить хотя бы одного… Янте прекрасно знала о неудачах Сьонед и радовалась, что эти трудности носили естественный характер и ей не пришлось прикладывать к этому руку…
Интересно, что сделала Пустыня с этой женщиной за шесть лет? Наверняка она теперь тощая и увядшая, — презрительно сказала себе Янте, а кожа у нее морщинистая и грубая. Едва ли проклятая фарадимка станет особенно следить за собой. То ли дело Янте! Материнство способствовало расцвету ее красоты, превратило стройную девушку в женщину с восхитительно пышными формами. Правда, принцесса тщательно следила за тем, чтобы талия оставалась тонкой, оберегала кожу и волосы от жаркого солнца и ветра и использовала уловки Палилы, позволявшие беременностям никак не отразиться на ее теле. Для затеянной игры потребуются все ее прелести, а Янте знала, что теперь была безупречно красива.
Маррон забрался ей на колени, чуть не столкнув Сегева. Тот пронзительно закричал, обхватил ее одной рукой и стал отталкивать Маррона второй. Янте прижала обоих к груди, наслаждаясь своим триумфом. Когда они вырастут, то будут править Пустыней. А ведь есть еще и Марка… Женщины правят миром через принадлежащих им мужчин. Играя со своими сыновьями, Янте громко смеялась. Земли и крепости могут числиться за ними, но принадлежать будут ей, и только ей!
Тобин обхватила себя руками и взглянула на мужа. Утренний свет сиял на его темных волосах, в которых появились легкие серебряные нити. Чейн был одет в кожаный костюм для верховой езды, плотно облегавший мускулистые бедра; рубашка с отложным воротничком открывала сильную грудь, загорелую от долгого пребывания на воздухе. Он стоял перед ней насупившись, крепко упершись каблуками в песчаный берег.
— Ты опять хмуришься, — укорила она.
— А ты опять бродишь неизвестно где.
— Я всегда здесь, любимый.
— Телом — да… — Он сел рядом, уперся локтями в колени и устремил взгляд на Восточные Воды. — Интересно, где в это время бродит твоя душа? — Чейн пожал плечами. — По крайней мере, теперь ты всегда возвращаешься. Я все думаю о той ночи во время похорон Зехавы, когда мы чуть было не потеряли тебя.
Тобин посмотрела на свои руки. На среднем пальце правой руки красовалось первое кольцо «Гонца Солнца», присланное ей Андраде два года назад. В колечко был вделан необработанный янтарь. Талисман от опасности, напомнила она себе и вздохнула. Да, защита ей сейчас не помешала бы…
Они с Чейналем рано выехали из замка: надо было опробовать двух недавно объезженных кобылок. Перед ними раскинулся берег моря, позади высились крепостные стены. Волны накатывались на песок и оставляли на нем клочья белой пены. В мере к северу раскинулась гавань, где разгружалось множество разномастных кораблей. Паруса были свернуты, и высоко вздымавшиеся голые мачты напоминали осенний лес. Хорошо, что в порт вернулись суда. Это означало, что после трех страшных лет начинает возобновляться торговля. Радзин был единственной безопасной якорной стоянкой на всем побережье, и предки Чейна разбогатели на торговле задолго до того, как занялись разведением лучших на континенте лошадей.