Принц драконов
Шрифт:
Пандсала подтолкнула сестру.
— Янте, ты смущаешь ее.
— Ничуть, — холодно ответила Сьонед. — Некоторые связывают нас, однако… Принцесса Тобин обожает своего брата, но, похоже, у нас разные вкусы. — Она замолчала, изящно пожав плечиком, что можно было понимать как угодно.
Тобин восхитилась ее инстинктом самосохранения, но все-таки решила прийти на помощь.
— Да, мужчины такие недалекие! Учить их мудрости приходится женщинам, и ты, Сьонед, могла бы сделать это лучше, чем кто-нибудь другой. Но нехорошо сплетничать о пристрастиях
— Похоже, принц Рохан — главная достопримечательность Риаллы, — с притворной застенчивостью сказала Янте. — Надеюсь, что вы найдете игрушки, которые вам понравятся. Пойдем, Сала.
Пара направилась дальше и исчезла в толпе. Тобин сосчитала до десяти, чтобы перевести дух, и шепотом произнесла ругательство, которое могло бы вогнать в краску ее мужа, если бы принцесса научилась ему не от него… Улыбка Сьонед застыла, густые ресницы нависли над гневно расширившимися глазами.
— Обе они сучки, — сказала Тобин. — Мы им отплатим, не сомневайся.
— Он не сможет жениться на одной из них и долго прожить после рождения сына. Но… О Богиня! Тобин, они так прекрасны…
Камигвен подошла, с триумфом неся лютню, и Сьонед принялась лихорадочно восхищаться инструментом. Тобин, поклявшаяся не позволить принцевым сучкам испортить Сьонед праздник, быстро придумала план. Она заплатила за двух всадников, приказав завернуть их и отправить в шатер Рохана.
— Заверни также и куклу, — велела она мастеру. — Сьонед, Ками, сейчас мы идем к ювелирам, а затем…
— Нет, спасибо, — пробормотала Сьонед, ставя куклу на прилавок. — Я уверена, что какая-нибудь маленькая девочка очень ее полюбит. Я постарше, и игрушки у меня другие… Ками, кажется, ты купила то, о чем мечтала.
Планы Тобин развеялись как полуденный ветерок, когда они с Камигвен двинулись за Сьонед. Меат молча шел следом. Они миновали палатки, наполненные коврами, изделиями из меди, покрывалами, седлами, пергаментами… В каждом шаге Сьонед чувствовалась целеустремленность. Она остановилась только один раз, купила голубую свечку, а затем продолжила путь, не обращая внимания ни на выставленную мебель, ни на изделия из кожи, ни на цветное стекло. Наконец она подошла к лавке продавца шелка, осмотрела его товар, а затем властно указала на рулон, едва видневшийся в конце палатки.
— Я хочу взглянуть на этот, — сказала она купцу. Он смерил девушку взглядом, обескураженный ее простой одеждой. Тобин, стоявшая позади Сьонед, подала ему знак, подняв палец и кивнув. Купец пожал плечами и достал шелк.
Тяжелый, плотный, он был кремового цвета и казался еще плотнее от серебряных цветов и лепестков, разбросанных по полю. При солнечном свете шелк казался ослепительным; при свете лампы он будет ярким, словно сотканным из звезд…
— Да, — подтвердила Сьонед. — Я его беру. Но платье должно быть готово к пиру Последнего Дня.
— Это невозможно… — пробормотал мужчина.
— Все возможно. Я пришлю кого-нибудь с фасоном,
Она молча протянула руку, и Камигвен положила в нее кошелек. Сьонед отсчитала золотые монеты, взвесив их в руке.
— Остальное получишь, когда закончишь платье. Надеюсь, за эту плату стежки будут такими мелкими, что их нельзя будет увидеть.
— Да, миледи, — вздохнул купец, когда она пересыпала монеты в его жадную ладонь.
— Я тоже так думаю.
Она направилась к следующей палатке, где купила белое льняное белье — настолько же простое, насколько роскошным был шелк. Его завернули и передали Меату, который принял сверток с философским смирением и сунул его в мешок. Следующая остановка была у шатра с искрящимся фиронским хрусталем. Тамошняя уроженка, Ками торговалась с большим знанием дела, и Сьонед ушла с парой искусно гравированных кубков. У другого купца были куплены туфельки в тон платью, а когда Сьонед раздобыла бутылку отличного сирского вина, было решено, что на сегодня достаточно. Когда они возвращались по мосту, Меат притворялся, будто хромает под тяжестью поклажи.
— Нет, решено: после сегодняшнего дня подаюсь в отшельники! Подальше от женщин и еще дальше от купцов! Но должен признаться, леди, сегодня вы доставили мне громадное удовольствие. Тем, что тратили не мои деньги.
Он пошел относить покупки в шатер Тобин, а женщины направились к реке и уединились под деревом. Камигвен демонстративно села спиной к воде, держа в руках лютню.
— Ты не забыла, что Оствель не знает нот? — спросила Сьонед.
— Зато у него прекрасный голос, и он сам однажды сказал, что всегда мечтал научиться играть. Это будет ему свадебным подарком. — Ками подмигнула. — Оствель еще не знает об этом, но церемония Последнего Дня без нас не обойдется!
— Я рада, — тепло сказала Тобин. — Мы с Чейном выпьем за вас обоих. Как и за Рохана со Сьонед. И черт бы побрал этих мокрохвостых сучонок!
Фарадимы обменялись улыбками, и Камигвен сказала:
— У Сьонед есть большое преимущество перед принцессами. Они девственницы.
— До кончиков ногтей, — подтвердила Сьонед.
— Всю жизнь просидевшие взаперти в замке Крэг, — присоединилась Тобин. — Драгоценные цветочки, у которых даже брата нет, чтобы показать им разницу между девочкой и мальчиком…
— А если бы даже они и знали разницу, то не имели бы представления, что с этим знанием делать, — с лукавой улыбкой заключила Камигвен.
— Мой отец всегда говорил, что можно отличить женщину от девушки по движениям бедер, — задумчиво заметила Тобин. — Могу поклясться, что уже на следующее утро он знал, когда Чейн и я… — Она покраснела и умолкла.
— Я полагаю, это случилось до свадьбы? — не моргнув глазом, поинтересовалась Сьонед.
— Незадолго, — призналась Тобин. — Но какое имеет значение, когда ты совратишь моего брата, если все равно выйдешь за него замуж? Ох, Сьонед, это такое облегчение!