Принц и нищенка
Шрифт:
***
Выходные пролетели, как один миг. Скрыться от всех не удалось, ведь ко мне зашла буквально каждая собака, расспросить о том, как меня приняли. Я нагло врала, что встретили меня просто замечательно и под обиженные вздохи Селивановой рассказывала байки о том, как весело мне живется на новом месте. Еще не хватало рассказывать, что с ситуацией справиться пока не получается, чтобы еще и здесь потерять свой авторитет. Не знаю, как мне так повезло, но Скворцов лежит в больнице, он пострадал во время разборок с местными селянами, но я вообще не
Галина Ивановна тоже вовсю любопытствовала, но каждый раз когда она ко мне подходила, я невольно вздрагивала, мне казалось, что она идет ко мне с новостью о моем исключении из пансиона. Но судя по тому, что на дворе уже воскресенье, Фил еще не успел наябедничать директрисе, о том, что я снова распустила руки. Могу поспорить, они со Стеллой сделают это как-нибудь красиво, чтобы уколоть меня побольнее.
Возвращаюсь без настроения. Хлюпаю ногами в смешных говнодавах, с кедами пришлось попрощаться, хотя я очень их люблю. Пешком идти больше часа, знаю что продрогну, поэтому выхожу заранее, чтобы вернуться раньше, принять душ и насладиться тишиной в мягкой постели, пока местные обитатели не начали возвращаться. Когда меня обдает тепло холла, отогреваю пальцы горячим дыханием и быстрым шагом спешу на свой этаж, но оборачиваюсь на звонкий звук и останавливаюсь. Уборщица тетя Зина, женщина ближе к семидесяти, громко бахнула ведро с водой об пол, расстроено заохала и похромала за упавшей шваброй.
– У вас все нормально?
– кричу через коридор.
– Да, да… - она отмахивается.
Стою и смотрю, как она еле идет, тяжело нагибается и пытается достать из ведра тряпку. Я подхожу ближе, грустно наблюдая за ее стараниями.
– Вот проклятая!
– причитает себе под нос.
До этого я видела тетю Зину довольно бодрой, а сейчас она никак не могла согнуться и все время морщилась.
– Помочь?
– Да куда ты!
Молча достаю красными, замерзшими пальцами из ведра с мутной водой тряпку, отжимаю ее и надеваю на швабру.
– Радикулит прихватил, - зачем-то начинает оправдываться, - С комнатами еле справилась…
– Может вам больничный взять?
– Да ты что! Тут так нельзя!
– она округляет глаза, - Делай, что хочешь, но чтобы все было вымыто, пока дети не вернулись. А разве это дети? Засранцы!
– Засранцы…- я соглашаюсь, - Давайте я домою, вы идите.
– Да ты что!
– сначала смотрит на меня, как на сумасшедшую, а потом подозрительно щурится, - Ты эта что ли? Из детдома?
– Ага, - скидываю куртку, шапку и убираю их на подоконник.
– И чего? Не обижают?
– Нет, - принимаюсь возить мокрой тряпкой по полу.
– Ну спасибо тебе… - говорит виновато, - Первый этаж остался и холл, ты намочи хотя бы, тут все равно особо никто не проверяет. Я завтра тебе пирога принесу, ты с капустой любишь?
– Люблю, наверно, - я пожимаю плечами и продолжаю тереть полы.
Я не помню, ела ли я пирог с капустой. В интернате
– Вы лучше все таки возьмите больничный.
– Да куда мне? Деньги нужны! Сын набрал микрозаймов, теперь тащит с меня все до последней копейки. Долгов за квартплату скопилось на тридцать тысяч, думала с зарплаты оплачу, а он нашел и все пропил, нам теперь еще и электричество отключили.
– Мда… - я тяжело вздыхаю и мысленно представляю, как был бы прекрасен этот мир, если бы в нем не существовало мужиков.
Тетя Зина еще долго жалуется на свою жизнь и мне очень ее жалко. Пыхчу, соплю, таскаю ведра и параллельно орудую тряпкой. Я ошиблась, когда подумала, что быстро управлюсь, помещение слишком большое. В интернате у нас отродясь не было уборщицы, мы всегда убирались сами, но когда местные жители начали возвращаться и ядовито надо мной хихикать, мне снова стало не по себе. Но самым обидным было столкнуться лоб в лоб в моими самыми злейшими врагами.
Я в очередной раз выжимала тряпку и сдувала со лба прилипшую прядь, а когда подняла глаза, увидела, как в холл входят Фил и Стелла, она счастливо что-то лепетала и была увлечена беседой. Сначала она посмотрела сквозь меня, но потом навела окуляры, остановилась и восторженно на меня уставилась.
– Чумичка теперь еще и поломойка!
Я была готова лязгнуть ее тряпкой по лицу, но сдержалась.
– Ты что это делаешь?
– Гофман смотрит на меня удивленно.
– Отвали!
– шиплю сквозь зубы.
– Ладно, пошли…
От тянет Стеллу за локоть и я немного расслабляюсь, опускаю тряпку на швабру, но не успеваю встать с корточек. Поравнявшись со мной, крашеная стерва немного наклоняется и смачно плюет мне прямо под руки. Я смотрю на большой прозрачный плевок с мелкими белыми пузырями, внутри сразу закипает ярость, я резко вскакиваю, хватаю ведро и выливаю его содержимое на хихикающую Стеллу. Я думала она кинется в драку, но нет. В ее глазах горит победный огонь, она хищно скалится и смотрит мне прямо в глаза.
– Вот твой час и настал!
– сияет белоснежными зубами, - Мы будем часто тебя вспоминать, поломойка!
Я хочу ее придушить, но почему-то стою не шелохнувшись. Знала бы, что Голубева готова стерпеть ведро грязной воды на своих одежках и не заплакать, не стала бы этого делать.
– Схожу за комендантом, - мокрая курица разворачивается и быстро куда-то семенит.
– Почему ты такая проблемная, Чумакова?
– Фил закатывает глаза.
– Она в меня плюнула!
– я обиженно машу рукой прямо перед его лицом.
– Серьезно? Я этого не видел…
– Меньше надо долбиться в шары!
В коридоре доносится шум шагов и отдаленное причитание хитрой Стеллы. Я хмурю брови и снова замираю, готовясь выслушивать крики и оры. Внезапно ощущаю горячее дыхание у своего уха и от неожиданности дергаю плечами.
– Скажи, что поскользнулась, упала и случайно ее облила, - Фил бормочет в мои волосы и я быстро отскакиваю от него в сторону.
– Что у вас произошло?
– грозно заявляет высокая, тонкая женщина, как только выруливает из-за поворота.