Принц и нищенка
Шрифт:
Я хорошо помню нашу встречу. Было очень тепло и ясно, в воздухе пахло горячим алфальтом. В этот день мы сдали последний экзамен и я жутко радовалась, что опять каким-то чудом не завалила его. С этими поцелуями до утра было не до учебы, но учителя в частных гимназиях творят чудеса и даже из глупой Васьки за пол года им удалось
Серега был все еще лысый, но теперь у него появились ресницы и брови, он заметно поправился и кожа приобрела человеческий цвет. Он радостно бежал к остальным мальчишкам, пока мы с Филом стояли в стороне и наблюдали, как он долго и живо что-то им рассказывает. Серега беззаботно смеялся. От переполнявших меня эмоций, я даже пустила слезу. Все таки, когда не ограничиваешь себя в эмоциях, на сердце становится легче. Когда Серега вдоволь наговорился и нахвастался новыми кроссовками, мы показали ему Лже-Жулика, но он сразу же его не признал. Как мы только его не уговаривали, стоял на своем: «Что я своего кота не узнаю?». Пришлось говорить, что Жулик очень тосковал, пошел его искать, но до сих пор не вернулся. Серегу этот вариант устроил, он сказал, значит, либо скоро должен вернуться, либо уже успел дойти до Москвы и будет ждать его там. Тем более в будке, за площадкой, недавно ощенилась собака Булька, и мы все вместе пошли смотреть и гладить трех упитанный черных щенят. Серега всем придумал имена: Ночка, Звездочка и Борька. Гофман возмущался, что это дурацкие имена и назвали их, как коров и они с Серегой сразу начали ссориться.
– А где вообще Скворец?
– хорек обиженно хлопал глазами, пока мы возвращались к зданию интерната.
– В родной гавани!
– я не скрывала ироничной улыбки, - Будет только в среду.
Скворцову опять дали десять суток. В последнее время он оттуда просто не вылезает, как будто специально нарывается на неприятности.
–
– возмущено пищал Серега, - Сейчас я сам ему всеку!
– Перестань, это мой парень, - я отвесила ему едва заметный щелбан по уху.
– Скворец все равно лучше!
– Этот тоже ничего!
– я хитро смотрела на Гофмана, он улыбался.
– А я говорю Скворец!
– не унимался хорек.
– Давай расскажем ему, что это твоя семья помогает ему с лечением, - я шептала на ухо Филу, притормаживая его у двери.
Серега уже втопил далеко вперед. Он же еще не показал кроссовки девчонкам и не проверил, у кого какие хранятся запасы сладкого.
– Васька, он же ребенок, - Гофман чмокнул меня в щеку и обнял, - Пусть его героем будет Скворцов, мне совсем не обидно и не жалко!
– Тогда, ты будешь моим героем!
– я повисла на его шее и поцеловала в губы.
– Это намного лучше! Представляешь, если бы сейчас ко мне лез целоваться Серега?
– А сегодня я уже говорила тебе, что ты олень?
– я прыснула смехом и еще раз его поцеловала.
– Сегодня, кажется, нет…
– Но я все равно тебя люблю!
– И я тебя тоже!
– Тогда сам иди и скажи всем, что на следующей неделе мы уезжаем…
– А ты чего?
– спросил Фил.
– Не хочу… Расстроюсь, что буду по ним скучать. И вообще, для чего ты мне нужен? Чтобы быть слабой!
– А я думал для того, чтобы целоваться… и не только целоваться… - ехидно и победоносно прошептал в мои губы.
– Олень и дятел!
– я смутилась, закусила губу, сморщила нос и залилась краской.
– Но ты все равно меня любишь!
– коварно пропел Гофман и сразу же получил оплеуху.
Конец