Принц и Нищин
Шрифт:
— Се-ре-га? Кто это тебя так отделал? И зачем это ты налысо побрился?
Тот вздрогнул и оторвал взгляд от зеркального отражения, и его единственный — единственный неповрежденный — мутный глаз уперся в Александра, и свирепое недоумение проползло по многострадальному лицу.
— Что за бодяга, блин? — резко вытолкнули припухлые губы Воронцова (или кто это там был). — Ты кто такой, ежкин крендель?!
— Сере… — начал было Алик, но был оборван вторично, и еще грубее, чем в первый раз:
— Че ты там мямлишь… stinkin` God sodomizer?!
Сергей
— Вы не понимаете, с кем имеете дело, что ли? — резко выговаривал он администратору. — Вот приедет к вам какая-нибудь Таня Овсиенко или прочая Маня-Клава Буланова, вот тогда и будете строить из себя пятизвездочный отель в Пальма-де-Мальорка!
— А что такое? — несколько стушевавшись, спрашивал опешивший администратор. — Разве что-то не так, господин Романов?
— Пока так. Но именно на случай отклонения от стандарта я и довожу до вашего сведения эти азбучные истины. «Азбучные истины» человека, непонятно каким образом занявшего место, представляющее собой среднее арифметическое постов импрессарио, начальника охраны и координатора гастролей при «звезде» из столицы, сводились к душеспасительным нравоучениям, нередко скатывающимся до банальных угроз. Однако в результате полперсонала «Братиславы» сбилось с ног, выполняя указания Сергея Борисовича и Алексея Фирсова, кстати, не являющегося сотрудником охраны Принца. Конечно, последнего пункта биографии никто не знал, но это не мешало Алексею внушительно показывать репортерам на дверь гостиницы и говорить несколько утрированным басом:
— Никакой пресс-конференции, господа.
— Он что, плохо себя чувствует? — пискнула какая-то журналисточка в бесформенном пестром балахоне, взмахивая веснушчатой рукой прямо перед носом Фирсова.
Тот смерил представительницу пишущей прессы снисходительным взглядом с высоты своего двухметрового роста и, не меняя индифферентной интонации, отчеканил:
— По всей видимости, девушка, у вас плохо со слухом. Я же достаточно ясно сказал: никаких комментариев!
…Свежеиспеченный Аскольд сидел в кресле перед огромным зеркалом в одних узеньких трусах, более пригодных для мужских дефиле в стрип-клубах, нежели для выполнения бытовых функций. Над ним хлопотали две девушки и один откровенно педерастического вида молодой человек. Девушки обмахивали Сережу какими-то кисточками и готовили косметику, а молодой человек — как оказалось, стилист и главный визажист Аскольда, — колдовал над его волосами, которые еще вчера составляли добротную мужскую прическу, а сегодня превратились в какое-то буйство глаз и половодье чувств на сюрреалистический манер.
Впрочем, нельзя сказать, что это — в смысле обмахивание кисточками и чудодействование в волосах — было совсем уж неприятно.
— Так, — пробормотал стилист, брызгая в разроненные фрагменты недавней шевелюры чем-то чрезвычайно тонко пахнущим и словно обволакивающим мягкой аурой теплого, почти осязаемого аромата. — Что-то не разберусь никак, что ему подобрать на сегодня. Лондонский вариант не
Он довольно бесцеремонно повернул податливую шею Сережи Воронцова и посмотрел на его профиль.
— Мм-м-м… н-да, принц. Бросать тебе пора.
— Что бросать-то? — неожиданно визгливо выговорил Сережа. — Что бросать-то?
— Да ничего, — покачал головой тот, — это я так. Вареный ты. Не в тонусе. Залипаешь. Сейчас, впрочем, поправим. Алиска!
— Да? — Одна из девушек, которая в данный момент подпиливала ногти на ногах псевдо-Аскольда, приподняла голову и посмотрела на стилиста. — Чего, Элтон?
Джон, что ли, подумал Сережа, растерянно глядя на собственное — непривычное до жути — отражение в зеркале.
— Напрягается он что-то. Наверно, ночью немного перестарался, пидрила. Небось, опять «дорожки» клевал да текилой батонился.
Сережа встрепенулся: это что, про него? Или они привыкли называть так и настоящего Аскольда? То принцем титулуют, а то… вот. Если это действительно так, то дело становится совсем забавным.
— Прогони-ка ему легкий массажик по укороченной программе, а я посмотрю, какие тона ему подобрать. Так лучше просекаешь… да ты сама не хуже меня знаешь. — И молодой человек хитро подмигнул вызывающе распустившей красивые чувственные губы Алисе. — Давай, девочка.
Это что же это за массаж по укороченной программе, подумал Сережа и тут же почувствовал, как последнее прибежище его скромности, невинности — и неводочности, как не преминул бы добавить Алик Мыскин, — его скудные, как фиговый листочек, трусы, — легко стаскивают с него две легкие и умелые девичьи руки.
— Ну что ж, — промуркала Алиса, беря в руки мужское достоинство «его высочества», — это, пжа-алуй, получше будет, чем у…
Концовка фразы была порнографично заглочена вместе с объектом «массажа по укороченной программе». Вот так подбор тонов!
А девушка оказалась техничной до виртуозности: перед глазами Сережи Воронцова тут же завороженно завертелись разноцветные круги и перехватило дыхание: массажик по укороченной программе… Алиса… Миеллофон…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. «Р-Р-Р-РОКИРОВОЧКИ» ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Я думаю, ни у кого не составит труда представить чувства человека, который поутру обнаруживает в своей наглухо запертой квартире друга, коего он долго и безуспешно искал накануне весь вечер и часть ночи. Как он попал сюда, почему не дал понять, что он находится рядом, за стеной, прекрасно понимая, что его должны искать, — непонятно.
Но ощутить себя на месте того же человека в тот момент, когда этот счастливо обретенный друг агрессивно-недоуменным тоном спрашивает у него, хозяина квартиры, кто он такой, — это, простите, переходит все рамки человеческого разумения.
И гадай, что же такое произошло с парнем, если он не признает ближайшего друга и не отдает себе отчета в том, где находится. При этом выглядит вполне вменяемой человеческой особью.
— Ты кто такой? — повторил человек у зеркала.
— Да ты че, Серега? — опешив, пробормотал Алик. — Ты вообще как тут оказался?