Принц и Виски
Шрифт:
Я поднялась и повернулась кругом, растерянно оглядывая пустое кладбище.
Кажется, в таких случаях принято говорить «ой»…
Глава 1
Я несколько раз обошла территорию кладбища, выкликая имя принца, но он так и не отозвался. Если бы не разворошённое захоронение и пустое ложе с вмятиной, решила бы, что мне всё примерещилось. В любом случае пора было возвращаться домой – до города ещё предстояло преодолеть пару миль вдоль шоссе.
Руки одеревенели от усталости и едва слушались, но я вернула крышку гроба на место, кое-как закидала землёй и разровняла
К тому времени, когда выбралась на шоссе, небо начало светлеть. По дороге я зевала и размышляла о том, куда мог направиться принц. Наверное, он уже за тридевять земель отсюда. Я бы на его месте делала ноги из нашей дыры. А учитывая резвость передвижений, не удивлюсь, если он прямо сейчас заходит в парижское кафе «Две мельницы» на Монмартре, в котором я мечтаю побывать с тех пор, как посмотрела «Амели», или гуляет с медведями по Красной площади, или вообще сидит на Великой Китайской стене.
Родной коттедж встретил мирной тишиной. На крыше сонно поворачивался флюгер в виде поварёшки, ветви сливы дружелюбно погладили по спине, когда я, пригнув голову и прижав сумку к груди, спешила к крыльцу. Заходила, соблюдая максимальную осторожность, и сразу устремилась к лестнице на второй этаж.
Оказавшись в комнате, кинула сумку на пол и, раздеваясь на ходу, прошествовала в ванную. Зеркало на контрасте с белоснежной кафельной плиткой отразило полный масштаб катастрофы, которая разразилась бы, застань меня бабуля под утро в таком виде: в спутанных рыжих волосах застряли листики и мелкие веточки, одна серёжка где-то потерялась, а грязь добралась всюду и даже заворачивала за уши. Я зашла в душ и повернула краны, наблюдая, как вода быстро теряет прозрачность, а мелкий сор и травинки, кружась, затягиваются в сливное отверстие.
Особенно долго драила мочалкой ногти. Наконец выбралась на коврик, обтёрлась насухо, облачилась в пижаму и вернулась в спальню. Сил сушить волосы уже не осталось – до будильника и так всего полтора часа. Лучше встану пораньше и улизну на работу до того, как поднимется бабушка. Все следы я вроде бы тщательно замела, но с ней никогда нельзя быть уверенной. У бабули какое-то звериное чутьё на мои косяки, даже на те, которые ещё не совершены.
Я завела круглый обшарпанный будильник с выцветшей картинкой какого-то приморского города и упала лицом в подушку. Кажется, не успела даже долететь до неё, а он уже запиликал.
Невысушенные волосы превратились в гнездо. Кое-как причесавшись, я натянула футболку с героиней из «Храброй сердцем». Нетта, когда дарила её, сказала, что Мериду рисовали с меня. Это, конечно, преувеличение, но в чём-то она права. Хотя волосы у меня не морковно-рыжие, а темнее. Прибавив к футболке приличную юбку-шотландку и гриндерсы, я критически оглядела себя в зеркале: может, стоит постричься? Каждой девушке полезно время от времени менять имидж, особенно если
Я тут же разозлилась на себя и специально нацепила с полдюжины пластиковых колец и браслетов. Потом запихнула в сумку бейдж с именем, запасную футболку и упаковку домашней жвачки на травах, повернула дверную ручку и выскользнула в коридор.
В последнее время у меня появилась отвратительная привычка соотносить все поступки с реакцией Ария: какой диск он бы предпочёл послушать? Ногти на обеих руках лучше покрасить в один цвет или малиновый фиолетовым не испортишь? Дошло до того, что я коричневых мишек из сухих завтраков стала выбирать, потому что он предпочитал пшеничные шоколадным. Я даже те чулки выкинула. А потом достала из контейнера, сожгла и снова выкинула. Но что-то подсказывало: чтобы Арий Лоск перестал считать меня ненормальной, пришлось бы выкинуть весь дом заодно со мной.
Коттедж у нас старенький, кряхтит и охает на разные лады, как живой. А в грозу поёт: флюгер на крыше повизгивает фальцетом, половицы и дверные косяки дребезжат, и им вторят хрустальные рюмочки из серванта в гостиной. В лестнице же нет ни одной не скрипучей ступеньки, по ней даже бегать можно и играть, как на большом пианино. Но я давно досконально изучила каждую и знала, куда ступать, чтобы не производить шума, поэтому спуск прошёл гладко.
На цыпочках пересекла холл с открытыми по обеим сторонам дверьми – в гостиную, где ветерок играл занавеской, и кухню, откуда уютно тянуло душистыми яблоками и блинчиками, – и уже взялась за ручку, когда до меня дошло. Блинчиками?!
Одновременно с этим ушей достиг беззаботный голос, насвистывающий песенку про девушку, сбежавшую из дома, чтобы скитаться по морям с возлюбленным пиратом. Свист на секунду прервался.
– Доброе утро, рыжик.
И снова возобновился.
Я примёрзла к месту, медленно отпустила дверную ручку и вернулась к кухонному проёму, улыбаясь от уха до уха, аж щёки трескались.
– Бабуля, ты рано! Ты же обычно встаёшь на… – кинула взгляд на наручные часы, – целый час позже!
Бабушка повернулась ко мне, не выпуская из левой руки сковороды, и задумчиво помахала зажатой в правой лопаткой.
– Проснулась сегодня ни с того ни с сего с мыслью: дай-ка испеку Виски блинчики. Давненько их уже не готовила.
Кисть отточенным движением шевельнула сковороду. Золотистый кругляш взметнулся в воздух, сверкнув ажурными дырочками, несколько раз перевернулся и шлёпнулся точнёхонько в чугунные объятия блинницы.
Всё это бабушка проделала не глядя. Потом отвернулась к плите и ткнула лопаткой в пустой стул.
– Сядь.
– Прости, я правда хотела уйти на работу пораньше. Ты ведь знаешь, господин Улаф в последний раз опять грозился меня уволить, и…
Лопатка припечатала зашипевший блинчик, и я покорно опустилась на указанное место, пристроив сумку рядом. Это только с виду моя бабуля – одна из тех безобидных особ, которые просят у вас достать в супермаркете порошок с верхней полки, а потом долго и утомительно рассыпаются в благодарностях, рассказывают о своих кошках, внуках и приглашают заглянуть как-нибудь на чай.
На деле же я испытывала сейчас примерно те же чувства, что и должник, наблюдающий за тем, как Дон Карлеоне жарит стейки.