Принц из-за моря
Шрифт:
Но, несмотря на все величие останков Вечного Города, запустение уже прочно поселилось тут. Когда-то здесь было две с половиной тысячи домов-усадеб и сорок три тысячи многоэтажек — инсул, в которых жил римский плебс, набившись туда плотно, словно селедка в банки. Город боялся огня, и горел не раз. Тот пожар, что устроили вандалы, выжег дотла нищие кварталы, а чернь, лишенная бесплатного хлеба и крыши над головой, разбежалась из города, превратившегося в ловушку, или пошла из него связанная, став рабами у своих бывших рабов, варваров. В городе осталось не больше десяти тысяч человек, а римский форум начал превращаться в пастбище, которым он и останется на ближайшие лет восемьсот.
Город держали
Латеранский дворец, где жил римский понтифик, сильно уступал величественным развалинам, что его окружали. Все здания того времени были такими, без вычурных фасадов, портиков и колонн. Не до красот было людям, да и греховной понемногу становилась красота, искушением дьявольским. Кавалькада всадников, сопровождавших повозку королевы, остановилась у дворца. Их уже ждали.
Добрята прошел в покои, которые ему были выделены. Римский епископ примет его чуть позже. Молодой король пока отдохнет.
А в это самое время немолодой человек с усталым взглядом встречал свою верную сподвижницу, королеву лангобардов. Она принесла ему позолоченный тубус, в который был вложен свиток, подготовленный в канцелярии Августа. Папа должен был придать этому документу законную силу, и у него не было другого выбора. Теоделинде он отказать просто не мог.
— Это написано грамматиками [16] императора, — папа Гонорий пристально вчитался в текст, написанный на пергаменте пурпурными чернилами. Драгоценный лист он держал гадливо, словно грязную тряпку. — На что ты меня толкаешь, дочь моя?
16
Грамматики — чиновники императорской канцелярии, ответственные за составление официальных документов.
— Я прошу восстановить справедливость, святой отец, — почтительно, но твердо сказала Теоделинда. — Ты поставишь свою печать и сделаешь этого юношу королем Бургундии. Ты вернешь ему наследство убитого Хлотарем отца.
— Но ведь это война! — задумчиво ответил папа. — Хлотарь не допустит этого. Он убьет молодого короля, а потом придет в Италию, чтобы отомстить. Он и сюда придет. У нас нет и двух сотен воинов, дочь моя. Мы не удержим франков. Я хорошо помню, как при папе Григории герцог Сполето осаждал город. Тысячи римлян тогда были проданы в Галлию, словно скот. Ты хочешь, чтобы все повторилось снова?
— Этого не случится. Святой Престол будет в выигрыше в любом случае, — сказала королева. — Если победит Хильдеберт,
— Хорошо, я согласен, — поморщился папа Гонорий. — Только пусть заберет отсюда гуннов. Эти дикари пришли сюда, когда герцог Само убил кагана. Они разоряют наши земли.
— Я поговорю с молодым королем, — кивнула Теоделинда. — Он жил в аварском кочевье и знает их обычаи. Я думаю, у него все получится. Тем более, что с ханом гуннов уже обо всем договорились.
Месяц спустя. Павия. Королевство лангобардов.
Гигантский обоз, в который превратился скромный поезд короля Хильдеберта, вызывал ужас у местного населения. Десять конных готов, которые сопровождали короля и королеву, совершенно потерялись на фоне тех всадников, которые следовали теперь за ними. Племя хуни, а точнее, то, что от него осталось, шло за королем Хильдебертом. Две тысячи юрт — это теперь и был весь великий некогда народ, державший в страхе половину Европы. Они ушли в Италию от той бойни, что учинил князь Самослав в их землях, но и здесь не обрели новой родины.
— Тут плохие пастбища, — хан народа хуни Октар ехал рядом с Добрятой. — Эти земли не подходят нам.
— У племени алеманов хорошие травы, — пояснил Добрята. — Когда я возьму власть, то отдам вам эти пастбища. Но у меня есть другое предложение, почтенный Октар.
— Говори, — пристально посмотрел на него хан. — Мы пошли за тобой, потому что главный шаман из Рима сказал, что ты король франков. Но мы помним тебя как Ирхана, сына Онура от славянской наложницы.
— Для Онура было честью назвать меня своим сыном, — пояснил Добрята. — Я потомок Меровея, а не ханов рода кочагир. Я предлагаю тебе вот что. Мы возьмем земли Бургундии, и вы станете там новой знатью наряду с франками. Твоему народу не придется искать новую землю, у вас ее будет много. И на этой земле будут жить рабы, которые станут давать зерно, вино и масло. Воины степи станут господами в тех землях. А ты, Октар, станешь герцогом, вторым человеком королевства.
— Хорошее предложение, — усмехнулся хан. — Но королевство еще нужно завоевать. Не так ли?
— Когда я приду в Бургундию, многие станут под мою руку, — пожал плечами Добрята. — Я предлагаю твоему народу жизнь. Тут вас рано или поздно перебьют. У лангобардов отличная конница.
— Мы пойдем с тобой, Ирхан, или король Хильдеберт, — ответил Октар после раздумья. — Мы возьмем новую землю и станем там господами.
— Да будет так, — важно кивнул Добрята с уверенностью, которой не чувствовал.
Павия показалась на горизонте. Римский Тицинум не сдавался лангобардам три года, но теперь он стал столицей их королевства и сменил прежнее название на германское. Римлян после взятия города перебили и продали в рабство, а потому старые порядки были тут прочно забыты. Авары стали лагерем у ворот. Им не было нужды грабить местное население. Епископ Рима на радостях снабдил их зерном из своих запасов. Впрочем, грабить тут было почти некого. Жестокая длань германцев опустошила благодатные некогда земли. Тут сейчас и пятой части не осталось от прежнего населения. Римляне для захватчиков вообще не были людьми. И если за убийство чьего-то раба полагалась вира, то за убийство римлян не полагалось и вовсе никакого наказания. Их сгоняли с земли, грабили, убивали по малейшей прихоти и тысячами продавали в Бургундию. Почтенный купец Приск в свое время вывел отсюда немало народу, отбирая мастеров для новгородского князя.